Одно несколько омрачало – сутки, предшествовавшие «дню икс», я дежурил. Но супруга заверила меня, что упакует себя и детей без моей помощи и даже вызвалась собрать мой чемодан − ей, видно, очень хотелось поехать. От помощи в сборе моих вещей я отказался, а в остальном − с радостью согласился.
В конце концов у нас созрел план: в день после моего дежурства мы собираемся и выезжаем из города, заезжаем к моим родителям ‒ это по дороге, часа четыре от города, − и остаемся у них ночевать. До деревни рулить будет жена, а я высплюсь. Следующим утром встаем пораньше и гоним в Крым.
Мы все рассчитали, и время вдруг стремительно полетело. Пронеслись две недели до отпуска – как пуля у виска, настал последний рабочий день, а за ним – рабочая ночь. Чем ближе к отъезду, тем быстрее, казалось, неслись часы и минуты, и вот уже я был в отпуске, оставалось только дойти до дома и окунуться в суету предстоящей поездки.
Я быстрым шагом прошел расстояние от работы до дома, пытаясь на ходу перестроиться из «боевого» режима в «отпускной-поездочный», взлетел по ступенькам на третий этаж и сунул ключ в замочную скважину.
В квартире было тихо. Спят, что ли? Да не может быть! Я переобулся, прошел в комнату, кивнул супруге, − она сосредоточенно перебирала на диване дорожную аптечку, и пошел в душ окончательно смывать с себя дежурство.
…Нет, никто не спал. Старший наследник крошил монстров, и кровавые ошметки летели во все стороны. Вспышки магического света бликовали на его невозмутимом лице, делая его похожим на индейского вождя. Я огляделся. Бардак в комнате наполовину перекочевал в раскрытую дорожную сумку, но, похоже, решил в пути передохнуть. Я покачал головой и задумчиво произнес:
– Если кто-то хочет ехать на море, он прямо сейчас выключает компьютер и заканчивает собираться. Выезжаем через час. Кто из вас соберется первым, должен будет поймать Ватсона − мы завезем его к бабушке по дороге. Время пошло.
Ни один мускул не дрогнул на его невозмутимом лице – нельзя отвлекаться, когда кругом зомби. Наконец он удовлетворенно кивнул, «сохранился» и нажал на крестик в углу экрана. Я поспешил отойти, чтобы сын не заметил, что я за ним слежу.
У младшего дела шли лучше. Вместе с матерью они уже упаковали все вещи, провизию, мультиварку, работающую от прикуривателя, аптечку пляжную и аптечку дорожную, а его собственная сумка уже стояла, застегнутая, в коридоре. Рядом с моей. Они все-таки собрали ее без меня.
Я расстегнул молнию своей сумки, порылся. Вроде бы все, что нужно. Посмотрел одежду, проверил футболки, майки – пойдет.
От себя решил добавить что-нибудь почитать, в твердокопийном варианте. Можете считать меня старомодным, но я люблю настоящие книги. Бумажная книга не вздрагивает у меня в руках, не разражается трелью и не выдает поверх текста какое-нибудь сообщение. А еще с ее помощью меня нельзя вызвать на работу. И вообще, есть в них что-то такое, чего нет в технических устройствах.
В поисках подходящего чтива я сунулся в шкаф, и тут меня накрыл ступор − обычное дело после ночи, проведенной на работе. Я завис перед полками, пробегая взглядом книжные корешки.
Ничего не хотелось. Стояли передо мной читаные-перечитаные Рекс Стаут, Конан Дойль, Стругацкие, целая полка современного криминального детектива… Не сегодня. Я выбрал Брэдбери – «Марсианские хроники», «Прощай, лето», «Вино из одуванчиков» в одном сборнике. Он стоял далеко, вторым рядом, и мне пришлось вынуть несколько книг из первого, чтобы добраться до него. В руки мне выпал Булгаков «Записки юного врача», от неожиданности я не смог его поймать, и книга с глухим стуком рухнула на пол. С реакцией у меня сегодня было не очень.
– Саш, ты что там делаешь? – раздалось из соседней комнаты.
– Книжку с собой выбираю! − как можно непринужденнее крикнул я в ответ. В этом деле я предпочитал обходиться без помощников. Книга валялась на полу, гостеприимно распахнутая. Я наклонился, пощупал переплет – вроде бы на месте. При ударе об пол из книги вылетел сложенный вчетверо тетрадный листок, совсем желтый от древности. Я не удивился − каких только тайн не хранят порой старые книги, − но листок поднял и развернул. Там было стихотворение Ахматовой, старательно переписанное от руки пером и чернилами, внизу, под ним, пара строк − обращение ко мне с приглашением к переписке, еще ниже значился почтовый адрес некой Ольги Яковлевны Зарецкой. Листок был совсем ветхий и едва не рассыпался у меня в руках. Я застыл как вкопанный. Я вспомнил, откуда он у меня…