*
Она починила машину Спока задолго до того, как перестала смеяться каждый раз, когда кто-то упоминал ее и Звездный флот в одном предложении.
Он пришел в мастерскую и выглядел настолько не в своей тарелке, что она провела следующие пятнадцать минут, хихикая в ладонь, прежде чем подошла к нему и спросила, что не так с его автомобилем. Он крайне напряженным голосом проинформировал ее, что тот не функционировал согласно заданным параметрам, из чего она заключила, что мотор смешно звучал. Если он и был удивлен, увидев девушку с машинным маслом, размазанным по лицу, и вытиравшую ладони тряпкой еще более грязной, чем ее собственные пальцы, он никак этого не показал.
Она наладила все за час и успела позаботиться и о двигателе (она почти расплакалась, потому что тот, походу, побывал в настоящем аду и никогда не имел удовольствия видеть толкового механика).
- Ну вот, совсем как новенькая, – объявила она и прислонилась к машине, кинув ему обратно ключи. Она была уверена, что у него прямо руки чесались сказать ей, что она была чрезвычайно нелогичным существом, но он промолчал, просто оплатил ремонт и уехал.
В следующий раз она заметила его, когда встретилась с Ухурой и Гейлой после лекции, и только слепой не понял бы, что он был весьма ошарашен тем, что увидел ее тут.
Ей это было параллельно.
*
Она просыпается в лазарете, и вот от этого ничего хорошего ждать не приходится. Кое-как обретя контроль над своим телом и разбегавшимися мыслями, она пытается выяснить, насколько глубоко может вдохнуть… ох ты ж блин. Вывод: не очень. Значит, ребра. Джим стонет, елки-палки, как же она ненавидит трещины и переломы ребер, вашу ж налево. Чертчертчерт.
Она одна, это ей удается определить сквозь щелочки между веками, лазарет молчит, и свет приглушен (за что она вообще-то благодарна, потому что ее голова раскалывается так, что мама не горюй), и она помнит фазеры и… господи боже, копья? Какого фигового дерева?
Пару секунд она тратит на то, чтобы поблагодарить вселенную за то, что она еще жива.
- Джим, – произносит где-то над ней Боунс, и она растерянно моргает, потому что, кажется, она ненадолго отключилась. Она снова хлопает ресницами. – Бога ради, женщина, у меня уже достаточно седых волос.
- Насколько все плохо? – хрипит она и осознает, что это вот ее голос, сие странное сипение, ага.
Боунс ее игнорирует, вкалывая ей гипошприц с особенной жестокостью, после чего прожигает ее взглядом так, будто она его предала, потому что не отреагировала на это привычным дерганьем.
- Я знаю, что ты не была в восторге от нашей новой миссии, черт тебя разберет почему, но решение покончить жизнь самоубийством во имя защиты твоего более чем способного, между прочим, первого офицера, получив заряды фазеров и копье через легкое - не самая умная вещь, которую ты когда-либо делала. Идиотка.
- Вашу манеру поведения и умение найти подход к больному, возможно, следовало бы усовершенствовать, доктор, – вмешивается в разговор Спок, появившись в дверном проеме. – Даже если я и не оспариваю ваше утверждение.
- О, прошу, пожалуйста, не соглашайся со мной, Спок, а то мне жутко неудобно, – ворчит Боунс и делает вид, будто его чуть-чуть тошнит. – И что тебе вообще известно о «манерах поведения с больным»?
Джим думает, что засмеялась бы, будь у нее на это силы. От мыслей об этом у нее колет в ребрах, и она закашливается, и это просто… черт. Мониторы рядом с ней издают пронзительное пищание, и Боунс тянется к одному из экранов.
- Успокойся, – мягко приказывает он, после чего отвлекается на что-то другое, и ей становится трудно следить за ним, потому что у нее шумит в ушах, а окружающая обстановка начинает тонуть в тумане. Она видит, как двигаются губы Боунса, но ничего не слышит, потом замечает, как его глаза расширяются от испуга, и… почему ей так тяжело дышать?
…Когда она снова приходит в себя, на ее лице кислородная маска, а горло больше ничто не сдавливает. Она расплывчато припоминает, что не так давно это было иначе, но сейчас ей лучше.
- Капитан?
Она моргает, медленно, медленно, медленно, и у нее болит голова, но она все же пытается повернуться на звук.
- Капитан. Джим, – и это Спок сидит у ее кровати. Он, кажется, старается оценить ее психическое состояние, и она хочет заверить его, что ей вовсе не по мозгам вдарили, но простая идея о том, чтобы претворить этот замысел в жизнь, выматывает ее до чертиков. Так что она еле заметно кивает. – Лекарство, которое ввел тебе доктор МакКой, вызвало серьезную аллергическую реакцию.
Джим могла бы сказать, что удивлена, но бросьте, она же Джим Кирк. Если что-то существует, то у нее на это аллергия. Да у нее вообще аллергия на всю долбаную вселенную.
- Капитан, – продолжает Спок, – я понимаю, что, вероятнее всего, это бесполезное стремление, но я вынужден попросить вас не рисковать собой ради меня. Со стороны вышестоящего офицера, тем более капитана, нелогично ставить под угрозу свое здоровье и жизнь ради подчиненного. Вам следует прекратить подобные поступки.
Ага, да, конечно, без проблем, уже прекратила. Она хочет бросить ему, чтобы он пошел к лешему. Маска на лице ей в этом ничуть не помогает, да и к тому же все ее мышцы, даже те, о существовании которых она и вовсе не подозревала, превращены в желе. Поэтому она просто прожигает его взглядом и надеется, что ее ответ ему предельно ясен. С начала их пятилетней миссии прошло уже почти семь месяцев, и до того Джим получила смертельную дозу радиации, а потом была воскрешена, и, ей Богу, это одна из тех битв, в которых Спок – вулканец должен это понимать – никогда не победит. Хан был прав насчет нее: ради своей семьи она пойдет на все.
Спок вздыхает так, будто она самый нелогичный человек на свете (с его точки зрения это, несомненно, именно так), и его брови сдвигаются так, как это всегда происходит, когда он напоминает себе о том, что его стремления подвести Джим под черту голоса разума никогда не принесут результата.
- Капитан.
Она увеличивает «мощность» своего убийственного взгляда.
- Джим, – исправляется он, – по-видимому, ты действуешь, находясь под впечатлением, что тебя легко могут заменить на этом корабле. Ты ошибаешься, я могу тебя в этом заверить.
Она бы хотела заявить ему, что он «действует, находясь под впечатлением», что он и впрямь может выиграть этот спор, а еще она хочет добавить, что он тоже ошибается. Он, к счастью, уже понял, что ее молчание вовсе не означает примирение с его (чаще всего ошеломительно логичными) аргументами, так что он поднимается, хотя она и подозревает, что он бы скорее остался и заставил ее поклясться на двенадцати разных языках в том, что она будет оставаться позади или вообще в стороне на всех миссиях, включающих в себя высадки.
- Я сообщу доктору МакКою о том, что ваше состояние улучшилось: то есть, что вы в сознании. В основном.
За семь месяцев Спок научился ехидству и дерзости. Не будь она так раздражена, она бы гордилась им.
Ой да кого она дурит, она действительно гордится.
*
Ее босс был настоящей заразой, но он отменно платил, отчасти потому что клиенты любили поглазеть на офигенную фигуру, когда она наклонялась над капотом машины, и отчасти потому что она выполняла свою работу чертовски хорошо. Техника была тем, что она понимала буквально инстинктивно, даже лучше людей, потому что люди были в большинстве своем гадами, и это их качество распространялась на весьма обширный спектр вещей, а вот техника не болтала мерзостей за ее спиной, едва она отворачивалась. Она не разочаровывала двигатели, а если они разочаровывали ее, то это происходило от того, что она недостаточно старалась; так что вот так.