Она не чертова жертва, и Спок не увидит ее в ней, потому что не думает о ней так.
Он поднимает ее руку и прижимает губы к костяшкам пальцев.
- Джим, – говорит он, и на сей раз она слышит в этом именно то, что за этим стоит. Он обнимает ее, и держит ее, и позволяет уткнуться лицом в его шею. Она знает, что он сейчас улавливает от нее, потому что она – как он неоднократно ей повторял, оба его воплощения, – эмоциональное человеческое существо и не может перестать думать. Она сомневается, что ему когда-либо понадобится объединять их разумы, чтобы выяснить, что творится у нее в голове.
И отчего-то она не возражает, ни капельки.
*
- Спок считает, что тебе следует записаться, – сказала Гейла, когда Джим лежала на ее кровати, почти заснув, потому что ее квартирка – это просто свалка. Даже флотская кровать лучше ее собственной.
Джим лениво приоткрывает веки.
- Кто?
- Спок. Мой профессор-вулканец.
Джим знала, о ком шла речь, разумеется, она знала.
- Ага, ну и почему же его вообще колышет, запишусь я или нет? Ему вообще известно, кто я такая?
Гейла фыркает, качая головой.
- Конечно же, он знает.
- Он ведь этого не говорил, да?
- Ну, может, не таким количеством слов, но он точно хочет, чтобы ты «влилась в струю», клянусь тебе.
Джим закатила глаза.
- Что ты ему наплела?
Гейла даже не заморочилась тем, чтобы прикинуться виноватой, вместо этого выглядела она лукаво и самодовольно.
- Помнишь то последнее эссе, которое я написала и которое ты отредактировала так, что оно перестало быть моим? Я сдала его под твоим именем, и он был очень впечатлен, оно того стоило, и он даже позволил мне сдать и мое. Ты хоть в курсе, как трудно впечатлить вулканца? Нет? Вот тебе подсказочка: это офигенно сложно.
Первое желание: охрененно разозлиться. Джим провела больше половины своей жизни – возможно, даже две ее трети – бесясь на всех и вся и на мир в целом, росла и продолжала беситься, пожалуй, еще до того, как осознала это, и она взращивала это чувство, и питала, и защищала его, и прибегала к нему, когда хотела, пользовалась этим праведным гневом, как ей вздумалось, и она больше привыкла к тому, что люди разочаровывались в ней из-за того, что она ничего не делала со своим существованием, а просто шагала изо дня в день.
То, что она к этому привыкла, все же никак не уменьшает раздражения – то, что все считали, что были вправе осуждать ее и то, как она жила, что все пытались все за нее решить, не спрашивая ее.
В какой-то момент она готова была признать, что делала все наперекосяк, просто потому что могла, и когда ей попадался шанс вывести людей из себя, она им пользовалась, и чем больше людей, тем лучше. Она действовала в противовес всем и всему.
Второе желание – отмахнуться и забыть.
- Кому какое дело?
- Джим, мне есть дело, – заявила Гейла и плюхнулась рядом с ней. – Думаю, он влюблен в твои мозги.
- В них влюблены все; это так, для справки, – отозвалась Джим, даже на нее не посмотрев.
- В основном, – осторожно согласилась Гейла. – По-моему, ему любопытно, сможешь ли ты всегда придерживать эту планку или же тебе просто повезло.
Джим знала, что Гейла прекрасно понимала, о чем она говорила – и о чем она очень аккуратно не говорила, а еще Джим знала, что лучше ей не реагировать на вызов. Но это был не вызов, не совсем, потому что Спок не назвал это вызовом. Единственным его действием было аккуратно сформулированное сомнение, а Джим очень нравилось доказывать людям, что они ошибались, нравилось быть полной противоположностью той, за кого ее принимали. Если в ее силах было продемонстрировать, что «пошли вы нафиг, мистер, мои мозги и впрямь такие зашибенные», то она справится.
…Вот сукин сын.
(Но, вот вам честное слово, ее дружба с Гейлой – одна из лучших вещей в ее жизни. Она у нее в должницах.)
*
Спок контролирует процесс передачи заключенных.
И Джим тоже. Она стоит, и прямо и открыто смотрит на Кодоса и его дочь, и не чувствует ничего, кроме легкого неудобства, потому что этот человек не определяет ее. Она куда больше, чем то, до чего он пытался ее опустить, и хотя она и не хочет быть там, у нее есть Спок, обернувший покровительственный кокон вокруг ее мыслей. Он замер рядом с ней, меньше чем в полушаге за ее плечом, ровное уверенное присутствие, и она не смущена, она сейчас должна быть сильной, отказывается не быть такой.
Да и Боунс лучше любого сторожевого пса, которого она могла бы пожелать (или угрюмее; в любом случае хмурость Боунса поистине впечатляющая, а еще она по сути практически постоянна), и он находится по другую сторону от нее, молчит и всем своим видом бросает Кодосу вызов хотя бы выдохнуть не так в направлении Джим.
Ей не нужна защита, но она учится, что нет ничего дурного в том, чтобы принять ее, когда ее ей предлагают.
Направляясь обратно на мостик, она легонько толкает Спока плечом и улыбается, когда тот хмурится. Иногда это слишком легко. Она могла бы взять его под локоть, и он бы позволил ей – этого знания достаточно.
- Куда теперь, мистер Спок?
Он все еще хмурится, возможно, потому что какая логика в том, чтобы пихнуть его плечом? Она невероятно любит его.
- Думаю, куда бы вы ни захотели отправиться, капитан.
Она смотрит, и это просто он и никто другой, никаких ширм и масок.
- Как тебе Новый Вулкан?
Он не напрягается, хотя она и ждала от него этого; она всегда считала, что ему не нравилось, когда она говорила о его старшем воплощении, потому что.. ну, она не уверена, почему именно, но теперь-то она знает, что он не против. И в ту минуту это он тянется к ней и коротко дотрагивается кончиками своих пальцев до ее.
- Мы в нескольких неделях пути от Нового Вулкана, – говорит он, и это не отказ. – Если вы воздержитесь от вовлечения лейтенанта Сулу в спарринги в течение этого времени, я не предвижу никаких осложнений в достижении цели.
- Несколько недель? – она не выдерживает и усмехается. – Это очень неточно по твоим стандартам. И знаешь, если ты согласишься побороться со мной, мне не придется пользоваться услугами других.
В турболифте она все-таки опускает ладонь на его руку, и да, она была совершенно права, он ей это позволяет.
- Мой личный опыт указывает на то, что вам не нравятся предельно точные ответы, – ровно произносит он, – поскольку вы с наибольшей долей вероятности зададите мне этот вопрос еще несколько раз на протяжении нашего путешествия.
- Ты полегче там, у тебя дерзость проглядывает, – хмыкает она, но она не против, вообще-то она в восторге. – Значит, Новый Вулкан. Нам надо поблагодарить одного старого друга.
Спок очень осторожно прикасается к ее щеке, будто не может устоять, и она поневоле прикрывает глаза.
Джим выдыхает, как раз когда открывается дверь, и боже, она обожает этот корабль.
- Капитан на мостике!
Хорошо быть дома.
[1] В оригинале МакКой в этом месте говорит «F***ing sawbones». Sawbones это и костоправ, и хирург. Я так поняла, он иронизирует на тему, что он своей поддержкой в тот день вправил ей кости метафорически… Наверное. Эм… По-моему, подтекст такой. Если у вас есть предположения, пишите.