— У Ворона помимо меня еще куча обязанностей. Не волнуйся, Джордж бывший бесстрашный, он отлично дерется, даже лучше, чем я. — киваю ей на возившегося в салоне друга. — Да и стреляет он неплохо, оружие я взяла, дополнительные обоймы тоже. Буду исправно докладывать по рации о наших передвижениях. Запас топлива есть, еды и воды достаточно. Постараемся уложится в три дня. Если задержимся, панику не поднимай. Кто знает, что мы там обнаружим.
— Ты думаешь, что найдешь его? И полигон, да? Эшли… я понимаю, что это звучит… мерзко, но ты уверена, что Эрик хочет, чтобы ты его нашла? С чего ты вообще взяла, что он находится на одном из полигонов? Он, конечно, не мог тебя просто бросить, но остальные три заметки на карте оказались чистой липой. Там нету полигонов, и где гарантии, что и последняя отметка не фикция…, а там опасно, у тебя уже были галлюцинации, и ты чуть не погибла.
Полигоны точно где-то есть, просто милый специально не указал их правильное месторасположение на картах, в общем-то, такая мысль зреет давно, просто я не хотела причинять себе лишнюю боль раньше времени. Но пружина напряжения скручена до упора. А еще, я уверенна, что Эрик где-то неподалеку… и приходил он сюда не просто так. Мне нужно самой убедится, что там нет никакого полигона, и что искать их уже бессмысленно. Но пока есть хоть капелька надежды, я не собираюсь сидеть сложа руки. Мне это невыносимо, просто необходимо нужно, иначе я сломаюсь. Да, я знаю, что искать лидера по территории застенья, это словно копаться в стоге сена, ища иголку, но я должна его найти… Боюсь, слишком боюсь, что с ним что-то случилось… ощущаю это, я чувствую… слишком остро. Мне нужно его увидеть… понять, почему Эрик исчез. Почему сидел в засаде под нашими стенами и не дал о себе знать… Зачем он приходил… зачем шел за мной…
— Мы найдем его, обязательно, — как заклинание, уверенно говорю я. Словно сама заставляю себя поверить. — Проверить карту все равно необходимо, так что никаких сомнений, что нужно ехать. Не переживай, Трис, мы будем осторожны. — я закидываю рюкзак в машину, подхожу к ней. Обнимаю и целую в щеку. Вдыхаю ставший родным запах, глажу по волосам.
— Берегите себя. — прощается подружка. — Раз уж ты решила, мне не отговорить тебя. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — а я не знаю. Просто не знаю, и все. Ни в чем не уверена, кроме того, что поступаю, как надо, перелопачивая бесконечные мили и километры бездорожья.
— Спасибо, мой храбрый воробушек. За все. Мы здорово проведем время. Я буду горланить матерные частушки всю дорогу, что ты их будешь слышать еще с полчаса, как мы отъедем, без всякой рации. — в любое другое время она бы улыбнулась. Но сейчас стоит, пряча взгляд, стиснув кулаки от беспокойства.
Я сажусь за руль, ни с кем больше не разговаривая. Друзей, я уже предупредила. Джордж запрыгивает на переднее сиденье внедорожника. Я завожу мотор, разворачиваю машину, давлю на газ. Смотрю в зеркало заднего вида. Знакомая фигура растворяется за поворотом. Сколько длится пытка дорогой? Часы, минуты, вечность? Я не знаю, все сливается в монотонные и томительные мгновения ожидания чуда. Мы найдем Его, найдем…
Но мы не находим. Ни на этот день, ни на следующий. И полигон, и Эрик словно провалились сквозь землю, не оставив ни следов, ни сообщений, ни подсказок, где же их искать. Мы исколесили все окрестности, наплевав на опасность столкнуться с неведанной хренью, воплощающей кошмары. Побывали даже на всех найденных развалинах. Ни следа Эрика, и возможных полигонов. Меня захлестывает отчаяние, полностью, до краев…
Серый рассвет будит нас где-то в шесть утра. Все тело затекло, спать в машине не слишком-то удобно. Вскоре из-за горизонта поднимается солнце. Выбрав открытое, хорошо просматриваемое место, мы останавливаемся отдохнуть, перекусить, и подумать, как быть дальше.
— Куда теперь? — спрашивает Джордж, водя пальцем по карте, разложенной на капоте. — Мы все уже прочесали, осталась последняя деревня в 50 милях. — все свежие отметки занесены в карту и проверены, кроме одной.
— Значит нам туда дорога. Топлива осталось почти впритык до полигона. Поехали. — он смотрит на меня с недоверием, но вопросов не задает и садится в машину. Косится, потом набирается храбрости и говорит:
— Мы можем хоть пешком проползать все чертовы километры и мили, каждую деревеньку, развалины. Заглянуть под каждый куст и в овраг, но никого там нет. И ты, это сама прекрасно знаешь. Здесь нет твоего лидера и нет никаких полигонов, Эшли. Он намеренно занес на карты неверные сведения, специально, чтобы никто, ничего не обнаружил. Я не знаю, какие у тебя с ним отношения, я помню этого человека по Бесстрашию, как жестокого садиста и…
— Поэтому ты и перешел в Дружелюбие. — пресекаю я поток нравоучений, а друг пуляет в меня еще один колючий взгляд. — Джордж, ты ни разу не ответил мне, почему ты ушел из Бесстрашия. Ты не фига не дружелюбный, а бесстрашный. Ты же дивергент, да?
— Хм, ну сейчас об этом можно спокойно говорить, да. — хмурится парень и растирает уставшее лицо ладонями. — Тогда Джанин охотилась за дивергентами, поговаривали, что с помощью твоего лидера. Поэтому мне пришлось перейти, чтобы не стать подопытным Эрудиции и трупом. Меня бы просто убили. Ты же знаешь, нас считали опасными для общества. Сколько он убил… — хмурюсь, кусая губы. Стискиваю в кулаки скачущие пальцы, и тут весь скопившийся клубок срывается.
— Не смей! Ты не понимаешь, что несешь! Ты его не знаешь! Ты даже не представляешь себе, сколько раз он мне жизнь спасал, и не только мне! Эрик не виноват в том, что наворотила сучка Джанин! Она всех использовала, а Эрик пытался ее остановить! Мы все пострадали от ее действий, вспомни моделирование! Она пыталась убить его! Я боюсь, что с ним что-то случилось! Эрик не мог меня бросить, он мой, понимаешь! И предать он не мог! Мне нужно найти его самой, а не полагаться на других! Мы таскаемся по этим чертовым дорогам, а я подыхаю от постоянной неизвестности и тревоги! И, черт подери, конечно, мне страшно, очень!
— Ты веришь ему? — он смотрит на меня, зажмурив один глаз от бьющего прямо в лицо солнца, чуть улыбаясь, и спрашивает: — Влюбилась девчонка?
Я молча киваю. И тут меня прорывает так, будто лопнул внутри огромный, клокочущий пузырь. Отчаяние окутывает, и меня начинает колотить крупная дрожь, а слезы льются просто целым водопадом. Все переживания, обиды, вся боль, весь страх, все одиночество, накопившиеся за это время, струятся горячей солью по лицу. Я плачу горько, жалко, затыкая ладонью рот, намертво сцепив зубы. Всхлипываю. Мой друг делает лучшее, из того, что в его силах. Джордж просто глушит мотор, обнимает меня крепко, я утыкаюсь лицом ему в грудь и рыдаю уже навзрыд. Когда я перестаю реветь и хныкать, он отстраняется, утирает мне слезы, сопли, слюни, заводит машину, и мы едем дальше. А мне не становится легче. Эмоциональная вспышка миновала, и я чувствую себя совершенно разбитой, измотанной и несчастной. Наваливается оглушающее опустошение…, но я, хотя бы, больше не вздрагиваю от страха.
Наконец последний пункт назначения. Сейчас осмотрим окрестности, убедимся в том, что и здесь никого нет. Мы выходим из машины, вокруг тихо, только ветерок и птицы пересвистываются среди ветвей. Я немного разминаюсь, почти трое суток в машине не идут на пользу ни мне, не моим мышцам. Берем оружие наизготовку и расходимся в стороны на расстоянии крика. Мы неторопливо бродим по округе, по лесочку, выискивая уже что-нибудь этакое, периодически поглядывая друг за другом. Не хочется быть застигнутыми, черт знает кем, врасплох. Налюбовавшись вдоволь местными видами я разворачиваюсь и иду к другу, который, как-то странно, настороженно продвигается к разросшимся кустарникам, держа наготове автомат, а потом, Джордж резко замирает, и словно вытягивается в струну. Тяжелая, липкая паника накатывает одним мгновением, полностью обволакивая, сковывая тело так, что кровь стынет в жилах… страшно. Как в кошмаре… Я уснула? Безумно страшно… я знаю, что это такое… и оно там, прямо за кустами.
— Отступаем медленно, спиной не поворачиваемся, — шепотом советует мне друг. Да кто ж спорит…