— Эрик, ты в своем уме? Я сейчас вызову охрану.
— Тебе это уже не поможет, Джек. Сегодня ты умрешь в любом случае.
В моей руке сверкнул нож. Паника в глазах человека сменилась мольбой.
— Что тебе нужно, Эрик? Мы всегда можем договориться.
— Ты ничего не можешь мне предложить, Джек, кроме своей скоропостижной смерти.
Да, да, да!!! Это оно, то самое чувство. Превосходство. Я сейчас твой бог, Джек Кан. Я могу тебя помиловать, и ты будешь жить, дышать, ощущать… Опять чувство сожаления. Ну откуда, бл*дь. Надо заканчивать поскорее, сегодня не удастся растянуть, как-нибудь в другой раз.
Смерть уже рядом, Джек. Сегодня твоя смерть — это я. Я заберу у тебя жизнь, и ты станешь пустой оболочкой. От тебя останется только кусок гниющего мяса, а я стану сильнее на целую жизнь. От этой мысли на лицо наползает привычная ухмылка. Теперь и ты узнаешь что такое смерть, Джек. Я-то знаю это. Я умирал и не раз. Только я всегда побеждаю, а тебе сегодня просто не повезло. Или наоборот повезло. Ты не умрешь в своей постели в окружении дурацких отпрысков, ты подаришь свою жизнь великому воину, страшному зверю, станешь частью глобального управления, потому что я знаю, на этот раз у меня все получится. Я сильный, как никогда. Я уничтожу всех своих врагов, останутся только те, кто будет подчиняться мне и бояться меня.
Молниеносно подхожу к жертве и всаживаю нож между ребер, неглубоко, чтобы было больно, но чтобы не задеть легкое. Медленно поворачиваю клинок в ране. Мужчина застонал, стал хватать воздух ртом. Еще два взмаха — еще две ножевые раны, не смертельные, но максимально болезненные. Вот и первая кровь. Подавляя желание окунуть в нее руки, еще не время, у меня будет такая возможность, просто не сейчас, я смотрю как жизнь медленно вытекает вместе с красной жидкостью, покидающей тело. Вот и первый крик. Не плохо, сегодня день обещает быть продуктивным. Я чувствую такой прилив сил, что соберись здесь вся армия Сэма, она будет долго отсасывать, а потом курить, трясясь, в сторонке. Я приношу боль, страдания и смерть, это моя жизнь и мое кредо! Я дышу этим, я этим живу, да!
Все портит мерзкое, пакостное чувство жалости, сожаления… Бред какой-то, никогда этого не было, все всегда проходило без сучка, без задоринки. Не было дурацких сожалений, никакой слабости в виде жалости не было тоже. Что же происходит?
Одним резким движением, поднимаю голову мужчины за волосы.
— Смотри мне в глаза, Джек. Ты видишь там свою смерть? Я принес ее тебе. Я заберу твою жизнь.
Я смотрю в его глаза, они еще пока яркие, в них есть жизнь, но через несколько мгновений она уйдет из них. Ты вспоминаешь свою никчемную жизнь, Джек? Ты сделал хоть что-нибудь, что даст тебе возможность сказать, что твоя жизнь прожита не зря? В его глазах целая вселенная — все чувства всей его жизни, страх, отчаяние, мольба, вера, надежда, сожаление, не высказанные обещания, не доделанные дела. Зрачок расширяется, поглощая собой яркую темную оболочку, в предсмертные глаза жертвы можно смотреть бесконечно, наслаждаясь своей властью над ней. Ее агонией, страхом, бесконечном желанием жить. Вот сейчас ты любишь жизнь, не так ли, Джек? Ты сейчас ценишь ее больше всего! Она сейчас самое дорогое, что у тебя есть и я заберу ее. Да, Джек. Ты жалок. Я тебя презираю.
Взмах, и на горле жертвы появляется глубокий разрез. Кровь немедленно начинает заливать все вокруг, фонтаном выталкиваясь из горла, через булькающие, хрипящие звуки. Тело жертвы сотрясает агония, хрипы переходят в сдавленный сип. Глаза, только что яркие, антрацитовые, становятся тусклыми, как у дохлой рыбы, жизнь уходит из них, а я впитываю ее. Я чувствую, как тело становится необычайно тяжелым, и если бы не прилив особенных, пробуждающих зверя сил, я уже не смог держать бы ее.
Я знаю, где здесь камера. Я оборачиваюсь к ней, все еще держа истекающего кровью мужчину, победно улыбаюсь тем, кто наблюдает смерть в прямом эфире. Теперь вы видите меня. Я открылся вам в полной мере. Зверь на свободе и никто его не остановит. Бойтесь меня, преклоняйтесь передо мной, и тогда, может быть, я пощажу вас. Оставлю вам вашу никчемную, дебильную жизнь, которую вы проживаете лишь для того, чтобы умереть. И, если умирая от старости, вы просто уходите в небытие, то принимая смерть из моих рук, вы становитесь частью сильного, непобедимого воина. Так примите же эту честь и преклонитесь передо мной.
Без сомнения. Без сожаления. Только вперед. К победе. К победе над сборищем слабаков и придурков, гоняющихся за химерами. Преданность, нежность, любовь — это только слова, на самом деле это просто оболочка для оправдания инстинктов вашего стада. Инстинктов размножения и потребления. Все, что вы можете принести полезного — это отдать мне свою никчемную жизнь и сделать этим меня сильнее.
Агония жертвы прекратилась, безжизненная оболочка обмякла и стала не нужной. Я отпихиваю его от себя, снимаю окровавленную форму патрульного, достаю из-за пазухи помеченную карту. Это тебе подарок, Сэм. Ты же хотел эту девку, так получи ее. Надеюсь ты поймешь, что отмечено на карте. Последний раз поднимая глаза на камеру, салютую диспетчерам и направляюсь к двери. Все прошло удачно, теперь надо выбраться отсюда.
Выхожу из кабинета, вижу, ко мне уже бегут патрульные. Первого снимаю из пистолета, прячусь за стену коридора. Второго, хватаю, используя, как живой щит, продвигаюсь к лестничному проему. Интересно, «зип» остался на крыше или нет? Нет, им сейчас опасно пользоваться, могут подстрелить во время полета. Значит, надо как можно быстрее, добежать до люка.
Позади себя слышу топот, выстрелы. Стреляю в ответ, патроны будем беречь в другой раз. «Орел» издает такие звуки, что мои преследователи чуток поотстали. Выбегаю из штаб-квартиры, ныряю за поворот здания, хорошо, что они тут плотно стоят.
— Где он? Куда побежал?
Преследовать меня решили. Вглядыванию из-за угла, ко мне бегут двое. Одному в лоб прилетает нож, второй прицеливается, «Орел» разносит ему башку. Так все, они меня засекли, теперь только быстро в люк. Придурки стреляют, стараюсь петлять, как заяц. Одна пуля задела, порвала куртку на запястье, поцарапала кожу. Вот бляди, чуть руку не отстрелили. Стреляю в ответ, вот и люк. Все адьес мудаки, догоните меня теперь.
За стеной меня ждет машина. Внедорожник везет меня на полигон, ехать тут совсем недалеко. Что ж, в городе все прошло удачно, теперь остается только ждать. Думаю, сколько Сэму нужно времени, чтобы найти Кана, карты, понять, что на них изображено, подготовить операцию… Месяц, вряд ли больше. Ну если потупит, то может быть два. Когда, наконец, наступит избавление от бл*дской девки. Опять чувствую движение. Черт, когда же это закончится…
Оставляю машину в гараже и решаю выйти на пробежку. Это то, что нужно, как раз и отвлечет от ненужных мыслей. Не было такого, чтобы у меня зарождались сожаления? Это связано с тем, что я чувствую человека в себе или это сбой системы? Что же все-таки происходит. Сложно разбираться в чужих экспериментах. Раньше мне все прекрасно объясняла Джанин, теперь даже спросить не у кого, что же происходит.
Flashback
14 лет назад
— Расти, мальчик мой, расскажи, что ты сегодня узнал?
— Я читал об истории создания системы фракций. Мне показалось интересным, что обоснование этой теории лежит в области социальных экспериментов. Ну, а наши предки взяли эти эксперименты на вооружение, и после войны решили устроить общество на основе выделения одних и подавления других основ природы человека.
— И что ты об этом думаешь?
— Я думаю, что природа совершенна. Очень гармонична. Если она заложила в человека какие-то негативные черты, значит они нужны для баланса. Если бы в человеке были бы только положительные черты, откуда бы мы узнали, то они положительные?
— Дитя, — говорит Джанин, улыбаясь, — совершенство заключается не в том, чтобы развивать положительные черты или подавлять отрицательные. А том, чтобы их контролировать. Только система глобального контроля над личностью позволит создать совершенное общество, и тогда фракции или другие основы будут не нужны. Только тотальный, абсолютный контроль. Ты с этим согласен?