Я знаю, что мне надо уходить, но я так не хочу тебя оставлять. Я знаю, оставлю тебя, и ты будешь в опасности. Но я не могу не уйти, надо. Я верю в тебя, ты справишься, мой маленький, храбрый, отчаянный воин.
Я легонько целую ее в макушку, но этого хватило, чтобы на меня уставились сонные, улыбающиеся глаза. Или она проснулась, когда я начал ее гладить? Вот ведь урод, не дал поспать человеку. Она посмотрела на меня, улыбнулась. Тело выгнулось, напряглось — потягивается. Потерлась щекой о мою грудь, оттолкнулась от нее ладошками, приподнялась и села на мой эрегированный член.
Я на несколько секунд прикрываю глаза. Чувство полной и безоговорочной похоти заполнило все пространство вокруг. Как же она хороша, это невозможно передать. Ее лицо настолько прекрасно в этот момент, что на него можно смотреть не отрываясь. Мне ничего больше не нужно, только ее преобразившееся от желания лицо, вздрагивающая на шее жилка, слегка подпрыгивающая в движении грудь, на одном соске колечко, черт, какое же соблазнительное, приподнимающиеся все быстрее и быстрее бедра и узкое влажное лоно, обхватывающая мой член так плотно, что сдерживаться очень трудно. Но мне мало просто кончить, хочется доставить ей как можно больше удовольствия. Поэтому, я ее не тороплю.
Она ритмично двигает бедрами, а я наблюдаю за ней прищурив глаза. Эшли наклоняется, целует меня в щеку, глаза, нос, переходит на губы, слегка захватывает их, обводит язычком. Я снова чувствую серебряный шарик, его прикосновения рождают все новые и новые волны желания. Выпрямляется, поводя бедрами начинает ускоряться, а меня просто токи пронизывают, как же я ее хочу.
Я оглаживаю ее спину, мои ладони спускаясь от грудей к талии обхватывают девичий стан целиком. Вот прямо мои ладони сходятся вокруг ее талии. Надо же какая тоненькая. Но при этом сильная. И очень смелая. И красивая. Моя.
Я чуть приподнимаю и опускаю ее за бедра, стараясь сильно не стискивать их, устал замечать каждый раз синяки у нее на коже после наших неистовых ласк. Я приподнимаюсь, обхватывая ее спину, тянусь к маленьким пуговкам сосков, засасываю один, обводя языком, играя и дразня. Ее ладошки у меня на затылке, она сильнее прижимает меня к себе, постанывая и прося, чтобы сладкая пытка не прекращалась.
Сажусь, направляю ее ножки, чтобы они вытянулись за моей спиной. Так проникновение наиболее полное. Так я могу смотреть ей прямо в глаза. Беру ее лицо в ладони, большими пальцами глажу ее щеки, перехожу на губы. Они слегка приоткрываются, язычок сначала облизывает легонько мои пальцы, потом она просто начинает осторожно посасывать один. Дыхание перехватывает. Меня это почему-то ужасно возбуждает, до стонов.
Не в силах терпеть, сменяю палец на губы. Целую ее уже настойчиво, глубоко, хочу показать ей всю силу своего желания. Ей нравятся мои поцелуи, движения, оглаживания. Я чувствую, насколько горячие мои руки по сравнению с ее прохладной кожей. Она вся изгибается мне навстречу, плавится от моих прикосновений. Я прижимаю ее к себе, все ее изгибы так повторяют контуры моего тела, будто она создана специально для меня, а я для нее.
Заставляю ее сильно отклониться, почти укладываю ее на свои ноги. Слегка сжимаю ее грудь, спускаюсь ниже, большим пальцем нащупываю источник женского наслаждения. Обвожу клитор по кругу, легонько и дразня ласкаю ее, доводя до исступления. Она выгнулась, заметалась. Стонет уже в голос, никого и ничего не стесняясь. Да и когда она чего-нибудь стеснялась. Она вся настоящая и совершенно открытая.
Резко поднялась, снова сидит на мне. О, да, девочка моя, я чувствую. Какая же ты горячая. Глаза совершенно потемнели, я могу смотреть в них вечно, они поглощают меня, окутывают своей страстью. И нежностью. Маленькие ладошки гладят щеки, затылок, шею. А я хочу прижаться к этим зацелованным припухшим губам, прихватывая и возбуждая, провести языком по небу, щекам, стать с ней одним целым.
Она все ускоряется и ускоряется, выгибается назад, грудные стоны сменяются на вскрики, руки оглаживают мою грудь, путешествуя от середины по плечам и обратно. Я больше совсем не могу сдерживаться, из груди вырываются низкие стоны, переходящие во взрыкивания. Дыхание давно сбилось и сорвалось, и упорядочивать это упоение нет никакого желания.
Наконец она крепко сжала бедра, села поглубже, кончила. Несколько секунд замерев сидела на мне, и со стоном уронила голову мне на плечо. Я перекатываю ее на спину, прости моя маленькая, но я просто взорвусь сейчас, если не кончу уже. Крепкие ножки обвивают поясницу, бедра подаются навстречу. Сердце отстукивает в бешеном ритме. Я скольжу в ней, понимая, что я уже на грани. Перед глазами все плывет, легкие печет от поверхностного дыхания. Целуя ее, присасывая ее язычок, чувствуя маленький шарик, я изливаюсь в нее самым упоительным оргазмом, какой у меня был. Приподнимаюсь на руках, чтобы ей не так тяжело было. Она широко раскрыла глаза, наблюдает за мной, тянется ко мне, чуть улыбающимися губами целует мою колючую щеку.
Переворачиваюсь на спину вместе с ней так, чтобы она оказалась на мне сверху. Закрываю глаза. Маленькая моя…
Сильный толчок выводит из состояния безмятежности. Смотрю и не могу понять где нахожусь. Я что спал? Это сон все? Ну ни хрена себе, поспал, каждый раз бы так… И все-таки где же я? Место совершенно не знакомое, я лежу на чьей-то чужой кровати. В довольно светлой, но какой-то неухоженной комнате. В окно пробивается свет, но видно, что оно ужасно грязное. Рядом с кроватью — стол, на столе какие-то лекарства, шприцы, капельница стоит в изголовье. И самым странным в этом месте явился чуть попискивающий компьютер. Вот уж это совсем неожиданно. Черт возьми, что же происходит, где я?
Где-то в отдалении чувствую чье-то присутствие. Неторопливым, размашистым шагом ко мне подходит человек в оборванной одежде. Похожий на изгоя. Что-то в его облике кажется мне знакомым, хоть я могу поклясться, что первый раз вижу этого человека. Он подходит к кровати, берет мою руку, проверяет пульс. Трогает лоб. Я пытаюсь увернутся, человек едва заметно ухмыляется.
— Ну здравствуй, Расти. Вижу, что ты не узнал меня. Но это и понятно. Ведь последний раз ты видел меня, когда тебе было девять.
— Кто вы? — Мужчина вздохнул. Прищурился. Под тяжелыми веками и сеткой морщин угадывались яркие серые глаза. Воображение дорисовало синий костюм и очки. Бывший эрудит. Неужели… — Вы Мартин Корби? Вы работали с Джанин и ушли из Эрудиции добровольно. Вы занимались объектом А-238? Это вы?
— Да, Расти, это я. Но давай сначала разберемся с тобой. Ты помнишь что-нибудь из того, что с тобой происходило последний месяц?
— Меня зовут Эрик. Эраст Эванс остался в прошлом, похороненном и забытом.
— Это вряд ли, Эрик. Прошлое можно забыть, но для того, чтобы оно не оказывало влияния на настоящее, прошлое должно отпустить тебя. Ты уверен, что все, что было у тебя в прошлом, не тяготит тебя больше?
— Я не хочу об этом говорить с человеком, которого я впервые вижу.
— И это не так.
Старик замолчал. У меня в голове вопросов больше, чем я могу выразить, но с чего начать, не знаю. И урод этот молчит. Попробуем выяснить откуда же он меня, все-таки, знает.
— Откуда вы меня знаете?
— Я работал с твоим отцом в Эрудиции. Честно говоря, Фредерик Эванс приходится мне родней. Наши бабушки были сестрами. Твой отец был моим кузеном. Я часто видел тебя, когда ты прибегал к нему в лабораторию. Меня злило, что он отрывается от работы и отвлекается на тебя, но потом я увидел твой потенциал и тоже стал привлекать тебя к работе. Странно, что ты меня не помнишь…