— Девид, я был очень молод. Мне было едва ли больше, чем сейчас Эшли. Я был уверен, что ребенок не выжил. Но она выжила, и самое главное наше везение заключается в том, что это девочка! Мальчик — тоже было бы не плохо, но девочка, это просто клад для нас.
— Да, последние исследования показали, что ребенок рожденный от человека, в крови которого сыворотка вступила в реакцию и прижилась, это просто нескончаемсяй источник малекулярной регенерации. Но ты не сможешь держать ее всю жизнь тут, Сэм. Ты не можешь взять у нее крови впрок. Единственное, что мне приходит в голову — это выделить стабильное вещество, которое любую кровь будет делать стабильной.
— Я не зря взял тебя в ученики, Девид, ты все схватываешь на лету. О, мой друг! Ты даже не представляешь себе, какая удача у нас в руках! Кровь Эшли — это не самая вкусная конфета, которая нам досталась.
— Неужели тебе удалось уговорить ее…
— Нет. Ее даже не надо было уговаривать.
— А как же?
— Я, когда думаю, что она могла погибнуть там, на полигоне, мне становится не по себе… Какую удачу мы могли бы упустить! Какое невероятное стечение обстоятельств, что она попала в Эрудицию уже готовой, осталось только подождать всего несколько недель, и наша сыворотка будет не только полностью закончена и пригодна для введения образцам, она будет совершенна. У нас будет армия, которую невозможно сломить, невозможно перетянуть на свою сторону, очень тяжело убить… За такую удачу можно выпить!
— Сэм, не может быть!
— Да, Девид, у нас будут эмбриональные клетки, потому что Эшли попала к нам уже в положении. Осталось только дождаться нужных нам 15 недель и мы получим стабильную малекулярную регенирацию.
— А я уже хотел было спросить, как тебе удалось ее уговорить выносить тебе плод… Она так себя вела последнее время, что я думал она от Эрудиции не оставит даже фундамента. А она оказывается беременная к нам попала!
— Ты можешь себе представить мои чувства, когда она упала в обморок, оказалась в клинике и я понял, что у нее 7-недельная беременность? Да я чуть с ума не сошел, какая невероятная удача! Да от кого! От молодого бывшего лидера! А-ха-ха, это просто невероятно!
— Однако, мне странно, Сэм, что при ее характере, она так легко смогла отказаться от своего ребенка и отдать его тебе. Что ты сказал ей такого, что она пошла на такое?
— А мне и не надо было ей ничего говорить! Она ничего не знает. Недомогание я объяснил ей контузией и сотрясением мозга, а по первичным и вторичным признакам она не догадалась, оказывается. Так бывает иногда. Вот такие подарки судьбы! Так что я думаю, раз все так складывается, ну вот просто один к одному, значит я все делаю правильно! Проведение указывает мне на это, если бы я был не прав, сложись хоть одно из этих обстоятельств не так как сейчас, и уже не получилось бы ничего. А так… Всего несколько недель, а точнее еще пять, и все. Мы с тобой непобедимы друг мой!
— А если она узнает? Если поймет, что беременна? Вряд ли она так просто согласится на твои условия!
— Будем надеятся, что она не узнает как можно дольше. Чем в более естественных условиях будет вынашиваться эмбрион, тем лучше и здоровее он будет, тем сильнее и лучше будет вещество. Я даже не знаю кого мне благодарить: Господа или Дьявола, но все просто отлично складывается! Ну, а если она узнает, всегда можно ввести ее в летаргический сон, и, так или иначе, она отдаст мне этот эмбрион. Я очень внимательно за ней слежу. Она пока не знает, несморя на то, что у нее уже десятинедельная беременность. А истерики у нее и раньше были. Я еще по Бесстрашию помню.
— О, Сэм, это гениально! А что потом? Ты убьешь ее?
— Я сделаю все, чтобы она осталась со мной. Это курица несущая золотые яйца в прямом смысле этого слова. Чем больше эмбрионов, тем лучше. А вообще будет прекрасно, если они оба согласятся на меня работать. Представляешь что будет, если Эшли и ее психованный лидер будут жить тут и являться нескончаемым источником ускоренной малекулярной регенирации? Это же просто песня! И Эрик, скорее всего согласился бы, ему то что… А вот Эшли… Это вряд ли!
— Мне кажется ты Эрика недооцениваешь. Я, конечно, понимаю, что он убийца и садист, но делать детей, и отдавать тебе их еще не рожденных, это уж как-то…
— Девид! В тебе проснулась сентиментальность? А-ха-ха, как это мило… Эрик туп как пробка, ему самое главное — лидерство, богатство, комфорт, он ради этого на все пошел бы, просто ему не предлагал никто. А в плане эмоций, чувств и сентиментов… Он на это просто не способен. Я лично позаботился об этом. Программа его моделирования была написана лично мной, и я заложил в нее все, что только можно, чтобы его базовая личность подверглась полному уничтожению, а вместо нее был абсолютно управляемый убийца, с которым можно делать все, что угодно. Он даже Джанин убил по моему приказу, так что моделирование на нем сработало очень хорошо. Осталось всего пара лет, оно будет завершено, и все. Так что мне не хотелось бы его убивать. Такой экземпляр очень ценнен для нас. Мне было бы очень интересно посмотреть, что у него получится за отпрыск, но я не могу сейчас рисковать. Мне нужен сейчас эмбрион, и я его заберу.
— Сэм, я ведь собирал информацию об Эшли и о лидере… Мне все-таки кажется ты не все знаешь… И Джанин говорила, что этот эксперимент провалился, он сопротивлялся моделированию…
— Девид! Эрик не мог сопротивляться моделированию, он не дивергент. Потому он и был выбран для эксперимента. То, что пи*дела эта пробл*душка, вообще не надо брать в рассчет. У нас ведь все получилось! Эрик убил Джанин, организовал отступников, собрал их в одном месте, сдал нам полигон. Сколько их осталось? Жалкая кучка от жалкой кучки! Просто Джанин все время ему мешала, вот ей и показалось, что он ей не подчиняется. А надо было просто ему не мешать и все…
— Но ведь он же сделал как-то ребенка твоей дочери! Значит он все-таки…
— Не смеши меня, Девид. Ты сейчас хотел сказать глупость. Что Эрик к ней что-то чувствовал. Да нет, конечно! Я даже уверен, что без насилия не обошлось.
— Но ты сам говорил, что у них… хм… Отношения.
— Ну это она так думает. Пусть думает. Эти ее думы привели к тому, что у нас есть эмбрион. Так что это мне только на руку. А я уж постараюсь убедить ее за оставшееся время, что Эрик монстр, убийца, психопат и ребенок от такого человека сам будет не меньше чем демон. Так что отдаст, как миленькая отдаст. Вот увидишь, мой друг!
НУ ПРОСТО ОХ*ЕННО ГЕНИАЛЬНЫЙ ПОДОНОК…
Чердачок-то у них основательно прохудился… Тараканы в его голове, судя по всему, давно захватили там власть… Я горю от гнева. Киплю от ярости… Пламя воспалилось где-то внутри меня, в середине тела, вылизывает, сжигает, опаливает глаза, выжигает горло, и полыхает теперь в развороченной душе, в сердце, шкварчит на коже, бурлит в крови и в пальцах, сжимающихся в кулаки. Я должна уже покрыться огнем… языки пламени, солью лижут мое лицо. Но я все еще живая… я дышу, чувствую, ощущаю… Молчу… Я задерживаю дыхание, чтобы лучше слышать, что происходит в кабинете. Но там тишина. Абсолютная, какая обычно бывает в пустоте. Никаких звуков голосов, шепота, шагов. Тишина.
Прежняя Кроша уже бы подвывала от ужаса, как сирена воздушной тревоги. Или лежала в глубоком обмороке. Эта же просто сцепляет зубы. Эта еще не то видела, слышала и пережила… Еще и не из такой задницы выбиралась… Пока что дико веселюсь. Во-о-от зачем ты меня искал, папуличка? А потом приходит лютая злость. Как же меня все достало! Я вам не вещь! Вы все пожалеете, Богом клянусь! Живьем я никому не дамся. Еще повоюем! Посмотрим, кто кого! Ах ты ж еб*нный в рот! Папаня чертов… Мало того, что убийца, чьи грязные руки уже никогда не отмыть… А вот превратить кровиночку в инкубатор для воспроизводства новых поколений «Уеб*льников» — это похуже будет…
Так! Стоп! Я БЕРЕМЕННА?! У меня будет ребенок? Нет… не может этого быть. А почему, собственно, не может-то? Ой-ё! Маяк… Почему я ни черта не вспомнила о противозачаточном?! А, ну да… не до того было… Сейчас со смеху описаюсь… Но у меня же вроде сотрясение мозга… Тошнота, головокружение, слабость, головная боль, да вашу мать… Мать вашу! По спине пробегает неприятный холодок, резко отнимаются ноги. Меня так и норовят записать в будущие мамашки. Да нет, ерунда все это… Не могла же я в такие времена… Нет, я очень люблю детей. Но… не место им сейчас в этом поганом мире среди войны. Десять недель…