Чтобы как-то спустить пар, иду в Яму. На дворе ночь, там никого не должно быть. Физические нагрузки помогают разгрузить голову.
Однако... Со стороны Ямы слышны чьи-то голоса, и что самое удивительное — женские. Кто может быть там в такой час, подумалось было, но следующая мысль была о том, что я выпорю ее ремнем, если это она. Я ведь запретил ей соваться в Яму, особенно по ночам, почему она такая упрямая? И точно, Масявка в Яме, с какой-то девицей катаются по рингу.
— Что это еще такое! — мой голос, многократно усиленный эхом Ямы, заставляет обеих девиц присесть от неожиданности. — Что за херня тут происходит вообще?
Салли хватает за руку совсем молоденькую неофитку, по виду ненамного старше ее и тянет к мишеням, там, где запасной выход через кладовку. Вот только вчера кладовку закрыли, и им теперь не выбраться. Когда Салли поняла, что дверь закрыта, она метнулась было в сторону, но вторая девица решительно дергает ее за руку, останавливаясь. Она делает это так резко, что мне требуется немало усилий, чтобы вовремя затормозить и не врезаться в них.
— Простите нас, что мы оказались тут, в Яме, среди ночи, — тихо, но твердо произносит девица, поднимая на меня глаза и глядя в упор. — Этого больше не повторится.
— Конечно, не повторится, потому что ты завтра же отправляешься к изгоям!
— Крис, что ты такое говоришь! Зачем ты так! — вскрикивает Салли, и глаза ее начинают наполняться слезами.
— За нарушение правил — изгнание! И это не обсуждается. Хотите тренироваться, у вас для этого есть специально выделенное время. Ночью в Яме никого из неофитов быть не должно!
— Эта девушка — единственная из перешедших неофитов этого года! У нее, вообще, шансов других нет, кроме как по ночам тренироваться! Амар не обращает на нее внимания, не тренирует и игнорирует, а она, между прочим, не хочет сдаваться! Делает все, чтобы пройти инициацию! Ведет себя как бесстрашная, и она мой друг! За что ее выгонять? За то, что она не сдается!
— Салли, хватит жонглировать нашими манифестами, я и так вижу, что ты их прекрасно знаешь. Правила есть правила. Неофит, нарушивший их, отправляется к изгоям.
— Салли, все хорошо. Я уйду, не надо больше шуметь, — девица все это время смотрит мне прямо в глаза. — Я не хотела нарушать правила, у меня не было выхода. Простите.
Она повернулась и, гордо распрямив спину и вздернув нос, уходит в сторону двери. Я хмуро перевожу взгляд с удаляющейся девицы на сестру, которая сверлит меня сердитым взглядом.
— Я все делаю правильно, ясно? И нечего на меня так смотреть, Салли! — Маська стоит и, я чувствую, сейчас заплачет. Ну так и есть, пошла в ход тяжелая артиллерия.
— Как ты можешь? Что ты за человееееек? — Салли всегда плачет на все деньги, с искривленным ртом, опухшими глазами, красным носом и навзрыд. — У меня совсем нет подруг, меня никто не люууууубит, все сторонятся меня из-за Сээээмааааа! А девушка однаааааа! Каково ей среди огромных парней, она даже не дралась никогда в Дружелюбиииииииии!
— Чего она тогда в Бесстрашие поперлась? — пар спущен, и мне становится даже неловко. Чего я напустился на них? Все, кто не успевает, ходят в Яму по ночам. Просто не всех ловят, девицам просто не повезло.
— Я не знаааааюууууу! Она не говорит мнеееее!
— Мась, ну хватит, ты мне душу рвешь своим воем! Ну все, вытри глазки, пойдем, найдем твою дружелюбную и скажем ей, чтобы оставалась. Только не рыдай!
— Я нне бббуду рыдддать, — слегка заикаясь и триумфально улыбаясь сквозь слезы, говорит Салли. Эта девчонка вьет из меня веревки самым наглым образом. Черт. Ну и где эта девица?
А девица исчезла. Не было ее в спальне неофитов, не было ее нигде. Масявка опять принимается плакать, теперь уже обвиняя меня.
— Она просто ушла, в чем была, и все из-за тебя, чурбана! Чего ты разорался? Правила, правила, уж кому, как не тебе знать, как эти правила нарушаются!
— Найдем мы твою подружку, найдем, далеко она все равно не уйдет. Пошла, скорее всего, на поезд, там ее и догоним.
Ночью искать девку — последнее дело. На внедорожнике мы прочесали почти все места, где она могла бы быть — депо, станции, улицы. Остается только ждать утра и искать ее уже с отрядом. Салли сидит на пассажирском сидении, уткнувшись в колени. Страдает. Черт, что за жизнь у девки, одни потери. То отец умер, то брат пропал, вот теперь еще и подружка потерялась. В кого ж ты такая нескладуха-то у нас?
Яркие прожекторы патрульного внедорожника выхватывают несколько фигур. Изгои. Что они делают на территории фракции? Или это не афракционеры?
— Салли, сиди в машине, — напряженно бросаю я девушке. — Надо проверить что там.
— Крис, осторожнее...
Достаю пистолет, беру фонарь-дубинку, выхожу из машины. Изгои остались позади, и мне пришлось вернуться, так как мы проехали чуть дальше, но там никого нет. Нас заметили, видимо, и скрылись. Яркий луч фонаря выхватил на дороге небольшую лужицу совсем свежей крови. Значит, не показалось. Настороженно оглядевшись, пробегая лучом по окрестностям, следую по плохоразличимым неровным пятнам. Черт, вот угораздило же. И не сказал Салли, чтобы вызвала подмогу по рации. Чего я поперся один сюда, как минимум троих я заметил на дороге. Чувствую, кто-то тут есть, прячется, следит за мной. Резко оборачиваюсь и пригибаюсь за секунду до того, как на мою голову должна была опуститься дубинка. Выстрелы разрезают тишину ночи, наполняя воздух запахом пороха и свежей крови. Из-за здания выскакивают еще двое и пускаются наутек. Я бросаюсь за ними, оставив раненного изгоя прямо посреди дороги, глядишь с прострелянным животом далеко не уйдет...
— А ну, стой! Руки за голову!
Но они, петляя как зайцы, уносятся в темноту. Ну и черт с ними, надо проверить место, откуда они выскочили. Это какое-то заброшенное, полуразрушенное здание. Фонарь выхватывает из темноты отдельные картинки. Вход, коридор, разбросанные вещи, поломанная мебель, какой-то мусор. Где-то, в глубине комнат, слышу тихий скулеж. Черт, вот что за хрень?
— Эй, кто тут есть? Подайте голос, не ясно куда идти?
Но ответом мне были только тишина и едва различимое поскуливание. Иду практически вслепую, уже поняв, что девицу эту мы нашли, остается только выяснить, какого х*я она поперлась, на ночь глядя, хрен знает куда. Ее я обнаружил в одной из комнат, она раскачивалась из стороны в сторону, сидя на полу и спрятав лицо в колени. Спутанные волосы в начинающей запекаться крови, тихий, едва различимый скулеж.
— Эй, слышь, ты как? — наклоняюсь, чтобы помочь ей встать, но тут девица неожиданно брыкается, с диким воем начинает извиваться, не давая мне даже подойти. Не придумалось ничего лучше, чем вырубить ее совсем. Выношу ее из здания, Салли, коза, выскакивает из машины и бежит навстречу.
— Салли, какого черта ты вышла из машины? А ну, быстро села обратно!
— Крис, что с ней? Как она?
— У нее истерика, похоже, эти недоумки что-то сделали с ней. Но, даже если так, реакция у нее все равно далека от адекватной. Что-то не так с твоей подружкой. Помоги-ка мне, открой дверь на заднее сидение. И сама вместе с ней сядь.
Кладу девчонку на заднее сидение внедорожника и только потом замечаю, что у меня правая рука, от плеча до кисти, вся мокрая от крови. Черт, да она сейчас загнется от кровопотери! Кидаюсь к машине, разрываю на девке тряпки. Ну, так и есть, ножевое ранение в бок. И, кажется, не одно. Черт подери все это ночное бдение!
— Салли, быстро, бери аптечку, постарайся остановить кровь, я поведу, мы быстро доедем, — командую я, совсем забыв о раненом изгое.
Салли на заднем сидении придерживает рану девицы стерильной салфеткой, которая неумолимо намокает. До Бесстрашия мы доезжаем довольно быстро, девицу я отношу в лазарет.
— А теперь, Салли, я хочу, чтобы ты подробно, до самой последней своей мысли по этому поводу, рассказала мне все, что ты знаешь об этой девице!