И пусть, иногда жить намного труднее, чем умереть. Но у нас еще есть дело. Мы должны убить Сэма! Я с трудом стряхиваю с себя оцепенение, выползая из-под какого-то ржавого остова металлолома, отправляясь короткими перебежками в сторону маяка. Разодранная душа ноет, сжавшись в хладный комок, глаза щиплет от слез. Сердито смахиваю их с ресниц. Нет, не сейчас… Для слез еще будет время, но не здесь и не сейчас. В животе скручивается ужас, но я бегу, не оглядываясь, нельзя оглядываться… Не думать о мертвых, всё потом, сейчас мне надо думать о тех, кто попал в плен и, возможно, мы сумеем вытащить их из этого ада, добравшись до Сэма. Эту кровавую бойню, я буду остаток жизни видеть в кошмарах… Дикое отчаяние окатывает с головы до ног, до озноба, до слез. Во мне даже больше страха не осталось, нет его, бл*дь, больше ни капли нету… только острая, колючая ненависть, заливающая истерзанную душу, словно жидким азотом.
До оговоренного места встречи стараюсь продвигаться осторожнее, придерживаясь укрытий, временами почти выпадая из реальности, затягиваясь в отрешенность, словно всё моё существо противилось воспринимать окружающий, неидеальный мир. Может, это шок? У меня не выходит сейчас ни принять, ни поверить, ни осознать всего произошедшего, как-будто это просто один долгий, бесконечный, мучительный кошмар. Мне все кажется, я сплю, а как проснусь — все снова будут живы. Не ощущаю ни черта, кроме вязкой горечи, словно во мне перегорели все чувства одним разом. Как же так могло произойти, что Сэм просто уничтожил всех бесстрашных? Почему те, кто был членами фракции огня, кто был воинами и защитниками города, смирились с захватом власти и не только ничего не делали, чтобы предотвратить истребление, но и сами убивали? В кого же мы превратились, в чудовищ… Для чего они живут, не понимаю, ради какой выгоды? В чем смысл их существования? Не знаю… да и плевать. Теперь мне на всё плевать. Они сами выбрали такой путь, убивая друзей и близких, сами изломали всё и стерли с лица земли свою фракцию, предав ее манифест и устои.
Не знаю, сколько проходит времени. Я воспринимаю все, как будто это происходит не со мной. К маяку я подхожу только ближе к вечеру, пробираясь по заброшенным частям города, основательно обходя возможные маршруты патрулей, они хоть в поле зрения попадаются нечасто, а все же есть. Нас заметили на крыше, а, значит, будут искать. Что дальше делать — не имею и понятия, нужно найти укрытие и дождаться Эрика. Голова просто раскалывается, чувствую себя чертовски паршиво. Сил не осталось ни на переживания, ни на что другое, словно из меня выветрилось всё живое. Я знаю, что он в порядке, что придет за мной, не знаю откуда, уверенна, и всё. Кроме него, у меня никого нет.
Сердце раздирает от изводящей боли, но я сцепляю зубы и заставляю себя переставлять ноги, направляясь через старый парк, за которым, среди деревьев проглядываются очертания маяка. Откуда-то из глубин памяти всплывает далекое воспоминание, как мы играли тут в захват флага с ребятами… А теперь их больше нет. Добравшись до контейнеров, я застываю, настороженно присматриваясь: место выглядело не просто обжитым, укрепленным самодельными баррикадами, на которых виднелись следы пуль, так еще и широкий ров перекрывал подход к самому маяку. Кто тут мог обосноваться? Изгои? Ох, не нравится мне все это. Наверное, идти туда глупо, но раз люди не ушли ни к Сэму, ни к бесстрашным, может, и повезет. Попробовать осмотреться… Но только я прилипла к стальному борту дальнего контейнера, снимая оружие с предохранителя, как раздался чей-то голос:
— Да выходи уж, сколько прятаться еще будешь? — голос мужской, немного сухой, и приближающиеся шаги. Они не скрываются, будто не чувствуют от меня опасности. А зря, бл*дь. Сейчас я хлопну любого без эмоций. Затаив дыхание, пытаюсь обойти контейнер с другой стороны. — Эй, наверху снайпер сидит, так что давай, без глупостей. Хотели б убить — убили бы, тебя засекли уже давно, еще в подлеске.
Сука, ну какого хрена? Сплюнув досадно, выхожу на открытый участок, не убирая пистолета. Пусть только попробуют забрать — хапнут пулю! Но к моему глубочайшему удивлению, никто и не стремился на меня бросаться, несколько человек деловито примостились возле тропинки, ведущей к самому зданию, странно меня разглядывая. Вероятно, я выгляжу в этот момент недружелюбно. Одежда у них разномастная, небрежная, выходит, точно изгои. Вооруженные, хотя стволами в меня не тычут. Один из мужчин делает приглашающий жест, явно предлагая мне подойти поближе, но я внутренне напрягаюсь — женщин среди них нет, а прошлые встречи с изгоями, еще свежи в моей памяти. Я аж передергиваюсь от этой мысли. Все выжидательно смотрят на меня. Никаких приятных перспектив от этой встречи я определенно не ожидала, но и потискаться никто не лезет. Аллилуйя!
— Судя по тому, что к нам пришла бесстрашная, гребанные «Вольники» все же одержали вверх. — замечает один из мужчин, и я ощущаю, как каменею вся изнутри, а на глаза наворачиваются слезы.
— Нет больше бесстрашных, штаб-квартира Искренности подорвана, кого не убили, забрали в плен. — сцепив зубы, сиплю я, слегка опуская свою руку с оружием. Их слишком много, здесь шестеро, судя по всему, это не все, и огнестрел есть у каждого. Замечательно!
— Да, мы слышали взрыв и звуки перестрелки, — отзывается очень высокий мужчина, лицо его недовольно. Он оборачивается куда-то назад, и я вижу, что из дверей маяка к нам спешит еще один человек, с повязкой на глазу. Я опускаю оружие, закладывая в кобуру, шагая навстречу. Он изменился, возмужал, немного похудел, скулы стали острее, серьезная складка между бровями, внимательные глаза, золотистые волосы отросли, но узнать парня можно.
— Эдвард… Это ты?
— Что ты здесь делаешь, Эшли? — хмурится он, когда я плюхаюсь ему на шею. Хоть кто-то еще живой, слава богу! — - Эй, все нормально? Ты ранена? — осторожно отстраняясь, Эд осматривает меня, я мотаю головой, боясь разреветься. — Настолько всё х*ево, да? Идем, поговорим в более подходящем месте. Майра, спускайся, — крикнул он, задрав голову, увлекая меня за собой, а с балкона маяка показалась девушка, держащая в руках винтовку, и тут уж я разнылась окончательно, увидев ее.
— …больше половины бесстрашных остались с Сэмом, после моделирования, остальные с Фором, к нему примкнули выжившие отреченные и дружелюбные. Но против «Вольников», у них не было шансов, их почти невозможно убить… Они поднимались и продолжали стрелять, даже после попадания в грудь и в голову… Я не знаю, как такое возможно, но видела собственными глазами.
Мы сидим возле разложенного костра, немного успокоившись, я рассказываю ребятам то, что знаю об армии Сэма. О том, что произошло возле Искренности. Кажется, на меня никто тут не настроен враждебно, или это оттого, что Эд взял на себя лидерство. На стенах маяка заметны следы стрельбы, он рассказал про нападение мародеров, про то, что просто пытаются выживать независимо от Сэма и других.
— Ходят слухи о том, что он своим «Вольникам» вводит какую-то сыворотку неуязвимости, возможно, поэтому они и неубиваемые стали. Это пи*дец какой-то! — восклицает взрослый мужчина, кажется, Найджил.
— А еще ходят слухи, — наклонившись ко мне ближе, проговорил Эд, — что Сэм ищет некую Финн. Ты знаешь, о ком речь? — еще тише, делая вид, будто позабыл мою фамилию. — Эшли, ты не была с бесстрашными в Искренности?