Теперь никто не будет называть ее смешным прозвищем Банни. Не будет говорить и писать ей, как он скучает, как хочет обнять. Не будет смотреть на нее так, что земля уходит из-под ног. Некому дарить всю невостребованную нежность и страсть, которая живет в ней. Некому писать письма, некому признаваться… в самом сокровенном. Ничего нет.
Война… Смерть… Зачем жить вообще? Зачем бороться? Если в любую минуту ты можешь потерять самое дорогое, что у тебя есть. Самого дорогого в своей жизни! Они убивают нас, уничтожают, стирают с лица земли. Для чего, почему? Сколько парней погибает, которые столько всего еще не успели! Были чьими-то сыновьями, мужьями, любимыми… А теперь уже ничего не будет для них. И их не будет…
— Ирэн, — донеслось до нее как сквозь толщу воды, — девочка, послушай меня, пожалуйста!
Она не хочет открывать глаза, потому что открытые глаза — это реальность, а реальность — это боль. Но голос она узнала. Это жена лидера, Мелисса Финн. Это она приняла ее, когда отец практически выгнал Ирэн из дома. Увидела ее в слезах рядом с КПП у входа в штаб-кватриру Эрудиции, высматривающую Зои, с которой успела познакомиться на медицинских курсах. Зои временно жила в Эрудиции, и Ирэн не знала куда она еще может податься. Мелисса увидела ее и, выслушав, приняла участие в ее судьбе.
— Вот так, девочка, открывай глазки! — Мелисса говорит ласково, но твердо. Ирэн с трудом разомкнула веки, но сразу же опять закрыла, от яркого света было больно смотреть. — Девочка моя, твоя потеря невосполнима. Никто и никогда не сможет сделать твою боль меньше, кроме тебя самой. Нельзя так, ты себя убиваешь!
— Я не хочу жить, — прохрипела Ирэн и не узнала свой голос. Да это и неважно.
— Надо, милая. Надо жить дальше! Ты еще слишком молодая, твое время не пришло. Ты должна жить. Ради себя. Ради него. Ради… ребенка.
Слова женщины доходят с великим трудом, мысли в голове еле ворочаются. Она, кажется, говорит о каком-то ребенке. Но у нее нет никакого ребенка…
— Ничто в нашей жизни не случается просто так, Ирэн. Это твое испытание, и ты справишься.
— Почему? — только и смогла спросить девушка.
— В тебе живет жизнь, Ирэн. Его частичка. Его сын. Сейчас тебе кажется, что у тебя отняли все, включая смысл жизни, но это только иллюзия. Тебе дали смысл жизни. Не упусти свой шанс, девочка…
Мелисса что-то еще говорит, а у Ирэн расцвечивается все перед глазами. Голова стала похожа на воздушный шарик, такая же лёгкая и… пустая. Его сын… Его сын! Но как… и когда… и почему она ничего… Думать получается с трудом, слова доходят до нее в каком-то странном, измененном виде. У них с Диего будет сын… То есть сын будет у нее, потому что Диего… Из глаз наконец-то полились слезы. Такие нужные, необходимые, такие… смывающие слой за слоем то горе, которое нависло над ней.
— Сколько, — выдавливает из себя она, хотя и так примерно догадывается.
— Примерно одиннадцать недель. Уже большой. И очень сильный. У вас все получится, девочка моя. Ты только разреши себе жить, — Мелисса тронула ее за плечо рукой и пошла на выход.
«…мы патрулировали окрестности полигона, меня слегка задело, но, знаешь, это все ерунда, потому что я под твоей защитой. Со мной никогда ничего не случится, потому что ты меня оберегаешь, ты думаешь обо мне, я чувствую это…»
«…Но я точно знаю, со мной все будет хорошо, потому что у меня есть ты. Мне никогда не передать словами, как это важно для меня… Ты буквально спасла меня…»
«…Мы вместе, нас ничто не разлучит, и если мы захотим, мы все сможем преодолеть, даже эту систему, поверь мне…»
Сначала, когда схлынула первая волна боли, Ирэн очень разозлилась. Как же так, он ведь обещал ей! Что все будет хорошо, он был так уверен, что и она поверила в это! И когда ничего не стало… ужас, тоска, боль от потери просто погребли ее под собой. И только теперь, оказавшись дома, девушка поняла истинный смысл его слов. А ведь он оказался прав. Несмотря на то что смерть забрала его, ему удалось ее победить, обмануть, не отдаться полностью в ее корявые лапы. Их ребёнок — это символ их победы над смертью. Над разлукой. Она должна жить, потому что только пока жива она, пока она растит его ребенка, Диего будет… бессмертным.
«У вас семь непросмотренных сообщений!» — возвещает ее автоответчик и Ирэн дрожащей рукой включает экран. Первые несколько от дока, девчонок, по работе, и следующая картинка — вид диспетчерской Бесстрашия. Затаив дыхание, девушка нажимает на кнопку и в комнате раздается грубоватый голосок Алекса.
«Привет Ирэн… Ты уж выслушай его…», «Наш кореш…», «а ну пошли нахрен, придурки… моя малышка Банни…»
Она гладит стекло монитора, Господи, как же непросто видеть его сейчас, еще живого, а теперь такого далекого. «…Я люблю тебя, Ирэн. Очень сильно люблю. И хоть мы сейчас не вместе…»
Любимый мой, ну как же так. Мне так жаль, я не уберегла тебя… Прости, прости, я отвлеклась. На нашего малыша, а ты про него даже и не узнаешь. Если бы ты только знал, как я хочу быть с тобой, разделить с тобой радость рождения нашего сына, увидеть, как ты обрадуешься новости и станешь растрепливать свои волосы, пряча довольную улыбку. Как бы мне хотелось, еще только один разочек ощутить твой поцелуй на губах, услышать твой низкий голос, вдохнуть запах, который я так люблю. Но это невозможно, и мне так жаль, мой хороший. Какой ты… красивый, Диего. Замечательный, самый лучший. Я так люблю тебя, всегда буду любить. Ты спас меня, вытащил из болота в которое я сама себя загнала, вернул к жизни. Спасибо тебе, ты оставил в этой жизни самое главное, любимый. Я клянусь тебе, мы тебя будем помнить и очень-очень сильно любить.
Диего по ту сторону монитора целует свои пальцы и прислоняет их к стеклу, посылая ей поцелуй. Ее подрагивающие пальцы прикоснулись к его в ответ и на секунду, на одну лишь самую незначительную долю, ей показалось что он тут рядом, будто вздохнул и его дыхание чуть задержалось в ее волосах. Ты будешь жить вечно, Диего Эстевис. В моем сердце. И в нашем сыне.
_____ Эпилог _____
Восемь лет спустя.
— Мама, а куда мы идем?
— Ты прекрасно знаешь куда мы идем, Диего, — улыбается Ирэн, лукаво поглядывая на сына, — ты знаешь эту дорогу наизусть.
— Знаю, просто мне нравится, когда ты мне это говоришь! — с детской непосредственностью отвечает ей сын.
— Мы идем к папе. И к тете Марлин.
— Ура!!! И она даст мне шоколадный маффин и плитку. И я увижу папочку! Мам, ты только… обещай, что не будешь опять плакать!
— Не могу, сыночек. Я очень скучаю по папе. Но обещаю, что буду плакать только от радости, что мы его навестили.
Этот ритуал посещения Бесстрашия живет в их семье с тех самых пор, как к Ирэн пришла Марлин и отвела ее в мемориальный зал Бесстрашия. Сказала, что Ирэн как никто достойна того, чтобы проститься с тем, кто был ей так дорог. Теперь перед Ирэн Фернан и Диего Эстевисом открыты двери штаб-квартиры Бесстрашия всегда. Ирэн очень нравится, и она гордится тем, что ее сын с рождения ощутил влажный воздух Ямы, его первые шаги были по песочному полу тренажерного зала. И несмотря на то что они живут в Эрудиции, Ирэн не сомневалась, ее сын — настоящий бесстрашный.
Каждый день заглядывая в глаза своего ребенка, она видела там своего любимого. И от этого щемящее чувство наполняло ее, ведь они вместе дали жизнь этому прекрасному мальчику, а удовольствие его растить выпало только ей. Но она очень, вот просто бесконечно благодарна, за то, что в ее жизни был такой человек — Диего Эстевис. И что его сын — просто копия своего отца, хоть она ничего не сделала для этого. Даже Марлин удивлялась, как они похожи с Диего, а уж, когда мальчишка начал лопотать, так, вообще, превратился во всеобщего любимчика.
— Мама, а Алекс приехал?
— А зачем тебе Алекс? Небось соскучился по Рикки?
— И ничего я не соскучился… Она дерется!
— Так ты первый начинаешь! Сначала вяжешься к ей, а когда получаешь в лоб, насупливаешься.
— А чего еще делать? Сдачи ей нельзя давать… — обиженно тянет мальчик, —, а последний раз, вообще, ни за что получил…