Я открыла ее и увидела, как Декс поднимается на крыльцо. При свете дня он выглядел иначе, его нос был чуть опухшим, синяк от него задевал и глаз. Это было заслугой моего отца, и я только тогда поняла, как смело он вернулся на место преступления.
Если он и нервничал, то не показывал, и его уверенность придала сил моему трепещущему сердцу. Его глаза были карими и ясными, брови — решительно сдвинуты. Он был в черном пальто, руки глубоко прятал в карманах, а воротник был поднят от холода. Кепка-почтальонка на его голове придавала ему особый вид, хотя его лицо было с однодневной щетиной.
Он промолчал, но ему и не нужно было ничего говорить. Его вид спрашивал: «Ты готова?».
Я мрачно кивнула и открыла дверь чуть шире, сердце бешено колотилось в груди. Он прошел мимо меня в прихожую, и я притворилась, что от запаха его кожи и шампуня в моем животе не порхают бабочки.
— Перри? — услышала я Максимуса из гостиной.
Я стояла, Декс — рядом со мной. Его руки были в карманах, а я со страхом думала, что хотела бы, чтобы они обнимали меня.
Максимус появился через пару мгновений, смотрел на нас из коридора. Он не был удивлен, выглядел лишь немного расстроенным и, может, смущенным.
Он пошел к нам, и я ощутила, как Декс напрягся рядом со мной. Странная энергия, которую я ощутила в машине, вернулась, и она творила забавные вещи с волосками на моей шее.
Максимус остановился в паре шагов и задумчиво скривил губы.
— Я подозревал, что такое случится, — отметил он спокойно. Все в нем было непростым, да?
— Потому что ты знаешь все, — парировал Декс.
Максимус оглянулся и понизил голос.
— Слушай, я знал, что Перри хочет покинуть это место.
— Откуда? — прошептала я, голос звучал хрипло.
Он рассмеялся.
— Иначе зачем Дексу показываться здесь после произошедшего? — он взглянул на Декса. — Ты понимаешь, что это добром не кончится.
Декс шагнул к нему и смотрел в глаза, источая напряжение.
— Понимаю. Потому мы уходим отсюда. Перри лучше в Сиэтле, чем здесь. Даже если бы она переехала к тебе, ты слишком близок к… этому месту.
Максимус потирал челюсть, в этот раз выглядя растеряно. Он посмотрел на потолок, потом над нашими головами, а не на нас.
— Если бы у меня было больше времени, они успокоились бы.
Мы с Дексом переглянулись.
— Ты говоришь с нами? — спросила я у Максимуса.
— Макс, кто там? — прозвенел голос моей матери.
— Блин, — тихо выругалась я. Похоже, часть меня думала, что я уеду незамеченной, оставив лишь записку. Было неловко так сбегать из дома, но я была не против.
— Перри, что… — она застыла, увидев Декса. Ее лицо он бесстрастного стало яростным. — Что он здесь забыл?
Я импульсивно схватила Декса за руку и сказала:
— Мам, нам нужно кое-что тебе сказать.
— Нам? — спросила она, голос стал ужасным визгом. Она прошла к нам, и я испугалась, что она ударит его. Я специально выбрала два часа, зная, что отец не вернется до четырех, но, возможно, мама была не менее опасной угрозой.
— Миссис Паломино, все в порядке, — сказал Максимус, ловя ее рукой. Она стряхнула плечом его хватку и пошла дальше, пока не оказалась перед Дексом.
— Ты катишься к чертям из этого дома и держишься подальше от моей дочери.
Моя челюсть чуть не рухнула на пол. Я почти не слышала, чтобы мама так говорила, и она вела себя так, словно я была ей дорога.
Дек выдавил улыбку и без колебаний сказал:
— Боюсь, это невозможно, миссис Паломино. Я приехал за вашей дочерью. Я не собираюсь держаться от нее подальше. Она переезжает ко мне. Уезжает в Сиэтл.
Мама рассмеялась, как ведьма, на ее лице боролись вера и недоверие.
— Думаешь, я поверю в это?
Она потрясенно посмотрела на меня.
— Зачем он здесь, Перри? Ты его позвала?
Я посмотрела на Декса, следившего за моей мамой, а потом повернулась к Максимусу. Он с сочувствием улыбнулся, и я поняла, что мне придется брать огонь на себя.
Я посмотрела в ее голубые глаза, собрав остатки сил.
— Декс говорит правду. Я… не думаю, что могу и дальше жить здесь. Мне пора уехать.
Она моргнула пару раз, ее мозг боролся с честностью моего голоса.
— Но… тыковка. Все хорошо. Мы справимся. Только не уезжай к нему.
— Я не могу ждать. Не с чем справляться. Мне нужно… Я хочу уехать. Сейчас. С ним. Я люблю тебя, но мне пора уехать.
Ее лицо стало ровной маской. Горечь проступила в морщинах на лбу.