Он потер ладонью грудь.
— Не прошло. И не забыто. Я вижу это по твоим глазам.
Я глубоко вдохнула, меня мутило, и я сосредоточилась на своих ногтях. Он обошел стойку и оказался рядом со мной. Мне было тепло и тяжело, я боролась с собой, чтобы оставаться сильной.
— Это не в прошлом, пока ты не простила меня, — сказал он тихим и хриплым голосом, волоски на моей шее поднялись от этого. — Знаю, тебе нужно время…
Я не смотрела в глаза, что впивались в мою голову.
— Мне не нужно время. Я… прощаю тебя.
Вдруг его ладонь обхватили мое лицо, они были жаркими и держали крепко. Он повернул мою голову так, чтобы я посмотрела на него.
Он смотрел мне в глаза, искал трещины.
— Нет. Ты так говоришь, но так не думаешь. Я хочу, чтобы это было искренне. Мне нужно, чтобы ты говорила правду.
Поэтому я здесь? Потому он попросил меня переехать к нему? Чтобы завоевать меня?
Но я не могла сказать это. Рот открывался и закрывался, я затерялась в его глазах, попала в ловушку его взгляда.
— Ты разучилась врать, Перри, — сказал он.
И поцеловал меня. Потрясение от его приоткрытых губ на моих оставило меня беспомощной на миг. И я могла лишь целовать его в ответ, потому что этого хотело тело, а мозг не работал. А тело всегда этого хотело. Его.
Он издал тихий стон, который скорее ощущался, чем слышался, его рука пропала в моих волосах, притягивая меня ближе к нему. Он был таким же на вкус, как я помнила, и от этого мои ноги раздвинулись, мышцы расслабились. По спине пробежала дрожь. Я хотела водить пальцами по его рукам и груди, ощутить, каким твердым он стал, спуститься ниже и почувствовать, где он еще тверже. Только целуя его, ощущая его язык своим, я хотела его как наркоман новой дозы.
И это меня ужасало.
Я отпрянула, может, слишком сильно. Декс вздрогнул и убрал руки от моего лица. Он застыл, стоял близко и тяжело дышал, его глаза блестели, зрачки были огромными.
— Прости, — сказала я, было сложно подбирать слова. — Это не… это…
Он кивнул и выпрямился.
— Нет, прости. Ты права… Это не…
Он тоже не смог закончить. Это не было ошибкой, но и не ощущалось правильным. Все так запуталось.
Я слабо улыбнулась ему и пригладила волосы.
— Если мы будем соседями какое-то время, стоит, наверное, избегать… этого. Нужно ввести правила.
Он резко выдохнул носом, но я видела смирение на его лице.
— Это как готовка по определенным дням, стирка по расписанию, не курить, не целоваться, никакого секса?
Мои уши горели.
— Да. Как-то так.
— Это звучит не весело.
Я убийственно посмотрела на него, он вскинул руки.
— Шучу, — сказал он. Декс кашлянул и вернулся к плите. — Проголодалась?
Нет. Я могла думать лишь о том, как рот ощущался без него, еда это не исправила бы. Но я сказала ему, что проголодалась, чтобы мы устроились на диване, чтобы есть и рассеянно смотреть телевизор. Он сел в центре, а я устроилась в уголке, побаиваясь, что, если коснусь его, тут же захочу оседлать.
Я рано ушла спасть с постельным бельем, которое он нашел. Списавшись с Адой, в очередной раз убедившись, что устроила дома хаос, я осталась в темной комнате наедине со своими мыслями.
Я впервые покинула дом, ранила этим всех в семье, не знала, что делаю, но думать могла лишь о Дексе. Спящем в соседней комнате. В одиночестве.
Я сжалась, вспоминая поцелуй. Переезд не был ошибкой. Но переезд к Дексу мог быть. Я не знала, как долго продержусь с таким, как он, все время рядом. Вычеркните это. Не с таким, как он. С ним. Что бы ни случилось, он оставался Дексом, а я — Перри, и это сочетание вело к беде.
С сонной головой я начала продумывать план: получить работу и переехать как можно быстрее.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Заткнись уже, Толстяк! — завопил Декс из ванной, я слышала, как шумит электробритва.
В дверь постучали, и это обрадовало бульдога, хоть это просто Ребекка пришла забрать меня за обед.
— Я разберусь, — сказала я Дексу и вытерла руки о джинсы. Я немного нервничала из-за встречи с Ребеккой. При прошлой встрече я вела себя не лучшим образом. Она приехала в Портлэнд, чтобы убедить меня дать Дексу еще шанс, и я послала ее подальше. Я скривилась, вспоминая свое поведение. Может, я уже тогда была не в себе.
Я быстро вдохнула и открыла дверь. Ребекка была безупречна, как всегда, в красном платье под серым пальто с меховым воротником, колготками в сетку и на платформах. Ее волосы все еще были блестящим черным каре, а на лице была только красная помада. Рядом со мной с моим хвостиком, джинсами в слюнях Толстячка и черно-белом свитере она выглядела звездой Голливуда.