Он развернулся и поймал мой взгляд.
Указав на одеяла, он приказал:
— Залезай. Под одеяло. Сейчас.
Я не двигалась. Я смотрела, как он забирается в кровать, сбрасывая рубашку в последнюю минуту. Он лежал на спине, скрыл одеялами свое удивительно гладкое и подтянутое тело.
— Нет, — сказала я, перевернулась на четвереньки и подползла к нему, пока не зависла над его телом, моя грудь задевала одеяла.
— Перри, — предупредил он. — Ты пьяна.
— А ты трусишка, — ответила я соблазнительным тоном. — Говорить можешь, а выполнять — нет.
Его глаза прищурились с вызовом.
— О, я могу выполнить. Я могу выполнить так, что ты несколько дней будешь это ощущать.
— Будто я поверила.
Он приподнял голову, я заметила шевеление под одеялами. Его дыхание стало шумным.
— Забудь, — сказала я и ловким движением раскрыла его. — Я сама все сделаю.
Я не знала, понятно ли звучу, но мне нравилось. Я провела ногтями по его груди, добралась до штанов, потянула за шнурок и сдвинула штаны ниже.
Я подняла голову, чтобы посмотреть на Декса. Он следил за мной пристально и страстно, хмурясь при этом. Я не понимала, почему.
Я провела рукой по его боксерам, скользнула по его впечатляющей эрекции. Она была больше, чем я помнила, и тверже кирпича. Я была очарована тем, как он пульсировал под моей ладонью, мой разум затуманили кровь и алкоголь.
Декс кашлянул, звук донесся издалека.
— Перри, прошу, остановись. Поверить не могу, что говорю это, но тебе нужно остановиться.
Я покачала головой. Комната закружилась быстрее. Я крепче сжала его член.
— Но ты уже такой твердый.
— Ясное дело, — пролепетал он, словно ему было больно. — Я всегда твердый рядом с тобой. Я подумываю потратиться на бандаж, чтобы все было в рамках приличия.
Я улыбнулась и стянула трусы ниже, чтобы было видно сияющую головку.
— Ох, блин, — воскликнул Декс, я взглянула на него, он прикрывал лицо руками. — О, нет. О, прошу. Я запрещаю тебе продолжать. Не трогай мой член.
В стенку постучали, завопил приглушенно Митч:
— Вы там заткнетесь? Я пытаюсь спать!
Я тихо рассмеялась, но не смутилась. Я посмотрела на Декса, тот был немного испуган.
— Ты сам сказал мне отбросить правила, — напомнила я.
Его глаза вспыхнули.
— Ты пьяна. Ты не знаешь, что делаешь, и я не собираюсь пользоваться этим.
Я рассмеялась.
— Я использую это. Когда это ты стал таким правильным?
— Не знаю, — пробормотал он, зажмурившись, мотая головой на подушке. — Я понятия не имею!
— Заткнись! — завопил Митч.
Я не слушала их. Я собиралась коснуться губами его члена, но он схватил меня ловко и потянул выше. Мое лицо оказалось возле его, мои груди вжались в его грудь, его член вдавился в мой таз.
— Прошу, — хрипло попросил он. Свет лампы блестел в его глазах, там боролись желание и контроль. — Ты не в себе. Знаю, ты боишься и в смятении, а еще ужасно возбуждена, но я не могу тебе позволить. У меня яйца такие синие, что уже почернели, я презираю себя за то, что прошу тебя остановиться, но ты должна. Прошу. Я не смогу тебя заставить.
Я прищурилась, его слова мне не нравились, мне не давала покоя твердость его эрекции. Он противоречил себе. Почему я не могла получить то, что хотела?
— Перри, — медленно сказал он, пронзая меня взглядом. — Ты пожалеешь об этом утром. Ты будешь ненавидеть себя за это, а потом возненавидишь меня. Ты уже меня сильно ненавидишь, мое сердце больше не выдержит. Прошу, давай просто спать, а это прибережем для другого дня.
— Другого раза не будет, — прорычала я, злясь, голова кружилась.
— Именно, — прошептал он, легонько встряхнув меня руками.
Я с любопытством смотрела на него. Пристально. Его лицо темнело. Становилось размытым.
Я заморгала и отпрянула из его хватки.
— Ты сказал, что не сможешь меня заставить, — невнятно произнесла я, отодвигаясь, раскачивая при этом бедрами. Я сунула руки под себя, пока не впилась в его член руками. Он закрыл глаза и тихо простонал.
Я улыбнулась, мир кружился.
— Ты не пожалеешь…
Мой рот решил, что формировать слова слишком сложно, и сдался. Комната сильно закружилась, и моя голова рухнула на его грудь лицом, все затихло и потемнело.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Доброе утро, солнышко, — голос Декса молотом разбил мой сон. Глаза открылись, и вместо тьмы я скривилась от яркого света.
Я тут же зажмурилась и просила смерти. Этого не случилось. Я услышала, как закрылась дверь, Декс прошел и опустил что-то на стол рядом со мной. Он сел рядом со мной, кровать покачнулась, словно море в шторм, в котором мой желудок и мозг были тонущим кораблем.
Он прижал ладонь к моему лбу.
— Прости, что не дал поспать дольше, но впереди большой день.
Я застонала и медленно приоткрыла глаз. Декс был в серых джинсах и черной толстовке, на голове была кепка как у разносчика газет. Его глаза были темнее обычного, наверное, он ощущал немного похмелья. Я бы отдала правую руку, чтобы ощущать «немного» похмелья.
И зачем я пила столько бурбона?
Ох. Что я творила прошлой ночью?
Мои глаза расширились, я вспомнила, как щупала Декса, будучи только в нижнем белье, я вздрогнула в кровати, словно могла сбежать.
Он улыбнулся от моей реакции.
— Помнишь что-нибудь?
— О боже, — простонала я, вжав голову в подушку и закрывая глаза ладонями. — О боже.
— Я так и думал, — сказал он.
— О, нет, — пробормотала я, переворачиваясь. — Я просто… ох, закопай меня где-нибудь в темной яме.
— Почему ты так смущена? — игриво спросил он. — Ты уснула при попытке минета. С кем не бывает?
Все внутри сжалось, тело пылало от стыда. Я заскулила, все больше картинок возвращалось ко мне.
— Ты пытался остановить меня.
— Пытался — ключевое слово, — сказал он и постучал по столу, где я увидела кружку и пару таблеток обезболивающего. — Садитесь, мисс Паломино. Тут чай с шерстью собаки. Станет лучше.
— Не станет, — тихо возмутилась я и медленно села. Я смотрела на него, но было сложно сосредоточиться. — Ты не позволял мне сделать это.
— Ты звучишь удивленно. Я пытался тебе помешать. Но, если бы ты не отключилась, я не знаю, что произошло бы. Я тебе кое-что расскажу, — он указал на меня, его глаза потемнели. — Как твой друг, сосед по комнате и, видимо, временный возлюбленный, я прошу больше так не делать. Я не хочу быть в таком положении.
Я фыркнула, хотя от этого мозг разваливался на кусочки.
— Тебе не нравится отказывать? Поверить не могу.
Он передал мне кружку и с силой вложил таблетки мне в ладонь.
— Поверь. Мне не нравится отказывать тебе. Особенно так. Я все утро собирал яйца с пола, уверен, другие не обрадовались тому, сколько времени я провел в уборной.
Укол вины пронзил меня, но я игнорировала его.
— Понравилось останавливать меня?
Он нахмурился.
— Ты, похоже, не понимаешь, Перри. Это было ужасно. Я все еще ужасно себя чувствую. Ты подавала себя как ужин перед умирающим, а мне приходилось отказывать?
Я не знала, как составить следующий вопрос, так что просто выдала его:
— Если бы я тебя попросила, — сказала я тихо, чтобы никто вне комнаты не услышал мою грубость, — ты бы меня сейчас же поимел?
Он вскинул брови, то ли от удивления из-за моей вульгарности, то ли из-за вопроса.
— Не думаю, что у тебя были бы такие глупые вопросы.
— Так почему ты не сделал этого прошлой ночью? — я ощущала себя жалко, заглушила голос глотком чая. Он был сладким и крепким, хорошим, ведь я ощущала себя плохой и вялой.
— Ты все еще не понимаешь? — он выглядел растерянно, потянул раздраженно за волосы. — Потому что ты не была трезвой. Такой пьяной я тебя еще не видел.