Проехав мимо рынка, мы завернули в немноголюдный проулок. Здесь было много покосившихся лачуг, а ещё витал неприятный запах помоев и тухлятины. Стараясь глубоко не дышать, я дождался, пока мотоцикл омеги минует трущобы, и восхищённо задержал дыхание — перед моим взглядом выросли два самых высоких здания, которые я когда-либо видел. Я несколько раз считал этажи, постоянно сбиваясь, но когда мотоциклы остановились у одного из них, всё-таки подвёл итог — девять в одном и семь в другом.
Мы остановились у того, что чуть пониже, и заглушили моторы. Я едва стоял на дрожавших от длительной поездки ногах и изредка косился на многочисленных альф, охранявших вторую многоэтажку. Они явно были заинтересованы приездом Чанёля, хотя и ограничивались лишь наблюдением.
— Наконец-то вы приехали! — Из дома выбежал улыбающийся мужчина, судя по отсутствующему запаху — бета.
— Попали в небольшую заварушку, — выдохнул Чанёль, пожимая протянутую руку.
— А это тот самый Бэкхён? — указав на меня, спросил бета.
— Да, — альфа подтолкнул меня к мужчине. — Познакомься, это начальник моей охраны Чунмён. Он будет приглядывать за тобой, а ты его слушайся. Понял?
Я кивнул и с любопытством рассмотрел нового знакомого. Не слишком старый, лет тридцати, но с многочисленными шрамами и морщинами на лице. А ещё очень загорелый, будто всю свою жизнь провёл под палящим солнцем. Несмотря на внешнюю суровость, взгляд у него был очень добрый и по-отечески тёплый.
— Проводи его в свободную квартиру, — приказал Чанёль, после чего повернулся к Сехуну и Чонину и о чём-то заговорил с ними вполголоса.
Не отставая от Чунмёна, я прошёл в здание и изумлённо ахнул — на встречу нам спускались двое мощных альф с автоматами.
— Ребёнка не пугайте, — жёстко произнёс Чунмён, потянув меня за собой. — Это охрана дома, они тебя не тронут.
Мы медленно поднимались по лестнице, и пока я цеплялся взглядом за облупленные подъездные стены и ржавые от времени двери, бета проводил мне краткую экскурсию.
— Раньше здесь был большой город, но из-за вспышки на Солнце многие здания сгорели. Остались только эти два, и то за счёт того, что их строили из какого-то нового материала. В нём на самом деле двадцать этажей.
— А где ещё тринадцать? — недоверчиво хмыкнул я.
— Верхние четыре сгорели — всё-таки не выдержали солнечного накала. А остальные там, — Чунмён выразительно опустил вниз указательный палец.
— Как это там? — я невольно повторил его жест.
— Песком занесло, — пожал плечами бета. — В то время, пока люди прятались в укрытиях, здесь бушевали песчаные бури. Бэкхён, ты ведь, пока сюда ехал, проезжал и мимо рынка, и трущоб. Не так ли?
— Ну, да…
— Так вот, всё это стоит поверх заметённого песком города. Под нами некогда оживлённые магистрали, аптеки, магазины, кладбища. Это как толстый слой пыли на фотографии из прошлого. Прошлого, от которого ничего не осталось.
Чунмён тяжело вздохнул и повёл меня дальше.
— Здесь живёт Сехун, а вот в этой квартире Чонин и Чанёль. Думаю, тебя стоит поселить на пятом этаже. Там не слишком жарко, к тому же я по соседству, — тепло улыбнулся мужчина.
Остановившись на нужной площадке, он открыл выуженным из кармана ключом дверь и пропустил меня внутрь. Оказавшись на пороге самой настоящей квартиры, в подобной которой жили мои родители, я восхищённо затаил дыхание. Пожелтевшие обои на стенах, осыпавшаяся с потолка штукатурка. Мебели почти нет, только небольшой стол и узкая койка.
— Балкон?!
— Я бы не советовал тебе туда выходить, — придержал меня за рубашку Чунмён. — Во-первых, он ненадёжный. Во-вторых, тебе незачем светиться перед окнами хозяина Города.
— Он живёт там? — я указал на девятиэтажку, находившуюся напротив.
— Именно.
Я отошёл подальше от окна и ещё раз осмотрелся.
— Тут есть и туалет, и ванна, но теперь в них нет проку, так как канализация давно не работает. Если захочешь испражниться, спускайся на первый этаж, мы там сделали отхожее место. Проголодаешься — заходи ко мне, накормлю. Оставлять еду у тебя бессмысленно, она в два счёта протухнет на такой жаре.
— И на этом спасибо! — низко поклонившись, поблагодарил я.
— Знаешь, о чём мечтает Чанёль? — уже в дверях, обернулся Чунмён. — Найти однажды город, в котором ещё никто не был. Город, на останках которого можно начать новую жизнь. Наверное, каждый из нас об этом мечтает. Иногда я завидую тем, кто не видел погибшего мира.
Дверь за бетой давно закрылась, а я всё продолжал стоять неподвижно, осмысливая услышанные только что слова.
***
Уже через час мне стало невыносимо скучно. Квартиру я облазил вдоль и поперёк, немного прибрался, даже койку передвинул, чтобы было удобнее спать. Когда стемнело, осмелился подойти к окну и выглянул на улицу — тут и там горели костры, слышались шумные голоса. Город действительно был огромный для такого маленького меня — я не видел его большей части, но у меня уже скопились тысячи вопросов, которые некому было задать.
Ни один из новых знакомых не навестил меня, из-за чего я чувствовал себя покинутым. Я понимал, что у них много дел и забот, но сидеть в четырёх стенах и ничего не делать было слишком тошно. Мне тоже хотелось помочь, хоть чем-то, самую малость.
Решив выбраться из квартиры под благовидным предлогом — в туалет-то давно хотелось, я несмело открыл дверь и выглянул на площадку. Кругом было пустынно, тихо и весьма темно. Вцепившись в перила, я осторожно спускался вниз, но когда услышал вопли в квартире подо мной, аж присел от страха. Прислушавшись, я облегчённо вздохнул — судя по голосам, это были Чанёль и Чонин. А если вникнуть в содержание беседы, то они ругались… из-за меня!
— Ты с ним трахался, да?!
— Совсем дурной? Он же ребёнок!
— А что же он тогда сидел без штанов у тебя на коленях?!
— Его покусала собака!
— А ты решил успокоить бедное дитя!
— Хватит устраивать мне сцены! Ты, помнится, больше всех был рад и упрашивал меня оставить Бэкхёна!
— Потому что я не думал, что эта течная сука сразу раздвинет перед тобой ноги!
Я вздрогнул и, зажав уши ладошками, бросился обратно наверх. Упав на кровать, свернулся клубочком и мелко дрожал, настойчиво игнорируя позывы тела, требующего еды и туалета. На сердце было больно и тяжело, будто его облили кипятком. Почему Чонин обвиняет меня во всём? Почему не хочет разобраться?
— Бэкхён?
Я резко сел и распахнул ресницы — на пороге комнаты стоял Чанёль и внимательно смотрел на меня. Неужели пришёл, чтобы выгнать? Вдруг Чонин поставил ему ультиматум?
— Напугал тебя? — Альфа медленно приблизился и сел на край скрипнувшей койки. — Как нога? Болит?
— Немножко, — едва слышно шепнул я.
— Эй, ты всё слышал? — Чанёль мягко приподнял мой подбородок пальцами и заставил посмотреть в свои глаза. — Чонин всего лишь глупый омега. Будь выше этого.
— Но ведь он не прав!
— Я знаю. И ты это знаешь. Это ведь главное, не так ли?
Альфа положил руку мне на плечи и притянул к себе. Когда широкая ладонь зарылась в мои волосы, я скукожился ещё сильнее и наморщил нос, едва сдерживая слёзы.
— Не бойся меня, Бэкхён. Я не причиню тебе зла.
— Ты меня бьёшь.
— Пф, когда это было? — хотя было темно, я почувствовал, что Чанёль улыбается. — И буду бить, если не будешь слушаться. А вообще, ты напоминаешь мне одного мальчика из прошлого.
— Какого мальчика? — заинтересовался я.
Немного поворочавшись, я удобно уложил голову альфе на плечо и затих. Рядом с ним было тепло и уютно, а ещё странно спокойно.
— Когда всё началось, я был не дома. Родители отправили меня на каникулы к тёте, которая не смогла встретить на вокзале. Я самостоятельно спустился в метро, доехал до нужной станции, но выбраться так и не смог — люди в панике спускались вниз, толкали друг друга, кричали. Я не сразу понял, что там — ад. — Чанёль тяжело вздохнул и крепко сжал кулаки. — Понимая, что мы отрезаны от внешнего мира на неопределённый срок, мы стали жить там, под землёй. Влюблялись, рожали детей, умирали. В метро были свои правила и принципы. Одни станции нападали на другие, грабили, издевались над омегами и детьми. Мне было пятнадцать, я был домашним мальчиком, который ничего не знал о жизни. У меня не было там ни одного близкого человека, пока в один из дней я не познакомился с омегой — хрупким мальчишкой лет тринадцати. Его родителей убили во время одного из нападений, и я взял над ним опеку. Это вряд ли была любовь, скорее дружба. Мы всё время проводили вместе, делились корочкой хлеба, последним глотком воды.