— Он тебя целовал? — уткнувшись носом в мои волосы, низко прошептал Чанёль.
По спине пробежались мурашки от этих вибраций, и я невольно передёрнул плечами.
— Кто? Тао?
Альфа лишь рыкнул, обхватив меня ручищами за талию и вплотную притянув к себе.
— Ну… было… пару раз, — честно признался я.
— Нравилось? — От сердито суженных глаз стало немного не по себе, но странный трепет охватил всё моё существо, не позволяя отстраниться.
— Нет, — откровенно признался я.
— Тогда можно я тебя поцелую? — едва касаясь губами моего горящего от смущения ушка, прошептал Чанёль.
— Зачем тебе это? — пискнул я, чувствуя, как в животе всё стягивает тугой спиралью, а в трусах начинает свербить и чесаться.
— Как же ты пахнешь, — проигнорировал вопрос мужчина и облизнул влажным языком мою шею.
— Ах, Чан… Ёль, — не ожидая подобного, я рвано глотнул воздух и сильнее запрокинул голову.
Вот так фокус — клялся, что никому не отдам свою девственность, а сейчас готов быть разложенным этим великолепным альфой прямо здесь, у обшарпанной стены.
— Ты мой, — прорычал Чанёль, резко отстранившись. — Если увижу с каким-нибудь альфой, убью!
Не дав мне и слова вставить, Пак пулей вылетел из комнаты, но я успел заметить, как топорщатся его брюки. Что самое ужасное — у меня всё обстояло не лучше. Пришлось сцепить зубы и воспользоваться проверенным советом Чонина. Надеюсь, никто не узнает, что я уже второй раз дрочу, как сумасшедший, на Пак Чанёля, а после реву в подушку, потому что моей руки слишком мало.
***
Бессонная ночь оставила отпечаток в виде кругов под глазами и болезненной бледности, но мне не было до этого дела. Гораздо острее стояла другая проблема — постараться понять, чего же на самом деле хочет от меня Чанёль. Круг лиц, к которым я мог обратиться с этим вопросом, был весьма ограничен. Не думаю, что Тао или, тем более, Чонин, захотят со мной общаться на эту тему. К Сехуну, ввиду ночного предупреждения, я также боялся близко подходить. Оставался Чунмён, который сейчас деловито укладывал вещи в джип и задумчиво чесал подбородок.
— Можно у тебя кое-что спросить? — неслышно подойдя сзади, робко пролепетал я.
— Бэк, ты меня напугал! — Бета схватился за сердце и прищурился от ярких солнечных лучей, бьющих в лицо. — Что случилось?
— Я… — пришлось оглянуться, чтобы убедиться, что поблизости нет лишних ушей, — хотел спросить о Чанёле.
— А что с ним? — насторожился мужчина.
— Ну, он какой-то странный в последнее время.
— В смысле?
— Он… по-другому ведёт себя со мной. Впрочем, глупости это! Прости, что побеспокоил!
Я уже хотел улизнуть, как бета сгрёб меня за воротник и поставил на прежнее место. Он несколько секунд внимательно разглядывал меня, а в глубине его тёмных глаз плясали смешинки, от которых становилось немного не по себе.
— Всё же он прав — ты хоть и очень красивый, но такой неопытный, — вздохнул Чунмён. — Но то, что ты начал задаваться этим вопросом, определённо о многом говорит.
Бета положил мне руку на плечо и отвёл в тенёк. Там, вдали от бурно развернувшейся стройки, мы могли говорить гораздо громче, потому не приходилось вслушиваться в слова друг друга.
— Понимаешь, я бета, и мне трудно говорить об этом — я не знаю всех нюансов. Но Чанёль, с тех пор, как почувствовал твой запах, считает, что ты его омега! — огорошил меня мужчина.
— Он мой альфа?! — вскрикнул я, тут же зажав рот ладошкой.
— Тут тоже есть определённые тонкости. Дело в том, что кроме Чанёля никто твой запах не чувствует. Согласись, что это странно, — осторожно подбирал слова Чунмён.
— Ему может казаться, что я пахну? — испугался я. — Вот же… Он что, на солнышке перегрелся?
— Кто знает, Бэкки, — ласково потрепал меня по волосам бета. — А ты сам его чувствуешь? Тебе нравится запах Чанёля?
— Запах как запах, — пожал я плечами.
Не хотелось говорить Чунмёну о сокровенном. Например, что в Паке есть гораздо более прекрасные вещи, чем запах. Я балдею от его сильных рук, так редко сжимающихся на моей талии; тёмных глаз, в которых вечно горит огонь; пухлых губ, которые он часто кусает, когда впадает в задумчивость. Весь Чанёль нравится мне, от кончиков торчащих ушей до лап сорок пятого размера. Если это не любовь, то что тогда?
— Не бойся Чанёля, он не причинит тебе зла. Для него это тоже всё сложно — никто не знает, истинные вы или это простая влюблённость, — развёл руками Чунмён. — О, а вот и он!
Я взволнованно обернулся и тут же густо покраснел — к нам приближался хмурый Пак, на лице которого всеми цветами радуги расцвели синяки и подтёки.
— Хорошо же Тао постарался, — хохотнул бета и, похлопав меня по плечу, вернулся к сбору вещей.
— Как спалось? — буркнул Чанёль, наградив меня мрачным взглядом.
— Нормально, — всё ещё смущаясь, ответил я.
Интересно, если я действительно нравлюсь альфе, то почему нельзя прямо об этом сказать? А то «ты мой!», будто я вещь какая-то.
— Ты прости за вчерашнее. — Пак смотрел куда-то мне за голову и был мрачнее тучи. — Я не хотел тебя напугать.
— Ты и не напугал, — пискнул я.
Мужчина странно хмыкнул и прищурился, будто пытался прочитать мои мысли. Я же, набравшись духу, сделал крохотный шажок вперёд и коснулся ладошкой матовой гематомы на скуле Чанёля.
— Больно?
— Уже нет, — слишком низким голосом ответил альфа, накрыв мои пальцы своей огромной рукой.
— Ничего не хочешь мне сказать? — робко выдохнул я, затаившись в ожидании ответа.
— Ты очень сладко пахнешь.
— Я не пахну!
— Пахнешь! — Чанёль зарычал и, подхватив меня под попу, крепко прижал к себе, до боли вдавившись носом в шею и часто дыша. — Сладко, вкусно, безумно пахнешь!
— Не надо! — Я попытался увернуться от холодного кончика чужого носа и увидел вышедшего из дома Чонина. — Чанёль, отпусти меня! Сюда Чонин идёт!
Но непослушный альфа продолжал щекотать мои ключицы своим дыханием, а я висел на нём как обезьяна и старался не придавать значения горячим ладоням, надёжно обхватившим мою задницу.
— Как мило, аж зубы сводит, — прошипел омега, наградив меня убийственным взглядом. — Что, Чанёль, не успел от меня избавиться, как уже с малолеткой зажимаешься?
Альфа с трудом отстранился и поставил меня на ноги, после чего медленно обернулся к бывшему, глядя на него чуть расфокусированным помутневшим взглядом.
— Чонин, перестань язвить, — устало вздохнул он, крепко зажмурившись. — Все собрались?
— Сехун сейчас откроет кладовку, и можно будет выдвигаться, — прошипел омега.
Мне хотелось провалиться сквозь землю от неловкости и стыда, но я ограничился тем, что спрятался за широкой спиной Чанёля и торопливо обмахивался ладошками, чтобы хоть немного прогнать краску с лица.
Когда Сехун вывел на крыльцо связанного Тао, Чонин уже сидел на переднем сиденье джипа и отбивал пальцами торопливую дробь. Чунмён занял место за рулём, а вот Тао усадили сзади, как раз между сумками с вещами и коробками с оставшейся наркотой.
Сам Сехун сел на мотоцикл и уехал первым, чтобы проверить обстановку на дороге. Я же метался между байком Чанёля и джипом, не зная, куда лучше сесть.
— Хватит бегать, — альфа сунул мне шлем под нос и подошёл к Чунмёну, разговаривая с ним через открытое окно.
Наконец, автомобиль тронулся и мы остались с Паком одни. Он ловко перекинул ногу через сиденье и терпеливо дождался, когда я пристроюсь сзади и крепко сомкну ладошки на его груди.
Не говоря ни слова, он завёл мотор и резко сорвался с места, оставляя позади приютившую меня лабораторию, ставшую на несколько дней домом.
И до чего же хорошо — ехать вот так с любимым альфой посреди мрачных гор и бесконечных песков, щуриться от бьющего в лицо ветра и палящих лучей солнца. Так и хочется крикнуть, что счастлив, но вместо этого лишь льнёшь плотнее к сильному телу и закрываешь глаза, понимая, что молчание гораздо красноречивее даже самых красивых слов.