— Чанни? — позвал я альфу, ёжась от приятных ощущений. — Ну, Чанни!
— Что? — сидя на коленях и играя языком с моим членом, недовольно отозвался альфа. — Как ты вообще можешь о чём-то думать, когда я тебя ласкаю?
— Глупый, я же о тебе думаю, — улыбнулся я, поджимая от удовольствия пальчики на ногах.
— И что же ты надумал? — сложив широкие ладони на мои обнажённые ягодицы, полюбопытствовал Пак.
— Ты меня любишь?
— Люблю.
— Только меня?
— Да, глупый!
— А ничего, что я не умею драться? И что плачу постоянно?
— Пф, Чонин и твой мелкий дружок Кёнсу успели мне в красках рассказать о твоих подвигах!
— Ты и с Кёнсу успел познакомиться?!
— Да, пока ты дулся.
— А Лухан точно не твой истинный?
— Я тебя отшлёпаю, мало не покажется!
— А ты правда решил остаться в «Белой лилии»?
— Да.
— Почему?
— Потому что ты этого хочешь, а значит и я хочу!
— И я люблю тебя, Чанёлли! — узнав всё, что хотел, я счастливо зажмурился и задрал к потолку нос. — Можешь продолжать!
— Ты об этом, что ли? — фыркнул Пак, ткнув пальцем мой затвердевший член.
Увидев, что я вновь начал дуться, он счастливо рассмеялся и повалил меня на кровать, наклонившись сверху. Вот только боль в плече дала о себе знать и он медленно осел, полностью укрыв своим телом.
— Больно, Чанни? — встрепенулся я.
— До свадьбы заживёт.
— Какой свадьбы?
— До нашей!
— Ну ты загнул! — расхохотался я.
Захотев продолжить начатое, превозмогая смущение, я принялся расстёгивать рубашку на альфе, но увидев перебинтованный живот, побледнел и ойкнул.
— Эй, ты куда? — возмутился Пак, когда я поспешно укрыл нас одеялом и отвернулся к стене.
— Никуда! Спи давай!
— Что значит спи? А как же секс?!
— Какой секс? Ты весь в бинтах! — зашипел я.
— И что? Я же не умер!
— Я не хочу, чтобы ты пострадал ещё больше!
— Я пострадаю уже сейчас — у меня сперма из ушей вот-вот польётся!
— Тебе нельзя двигаться!
— Тогда сделай всё сам!
В комнате повисло неловкое молчание. Хорошо, что на улице уже стемнело, а в коридоре стихли последние шаги друзей, разошедшихся кто куда.
Превозмогая робость и смущение, я вновь отбросил в сторону одеяло и склонился над Чанёлем, неуклюже его целуя. Он специально не перехватывал инициативу в поцелуе, покорно приоткрыв губы, пропуская в рот мой язык. Поцелуй становился всё более влажным и пошлым, в то время как дрожащие руки боролись с ремнём и ширинкой.
Наконец я стянул с альфы остатки одежды и неуверенно замялся, не зная, что делать дальше. Он же молча протянул здоровую руку и заправил мне за ухо прядь выбившихся чёрных волос. Улыбнулся, погладил по щеке и хитро прищурился.
— Садись поближе, я тебя растяну.
— Что? — я задохнулся от смущения и, если бы не твёрдая рука, сцапавшая меня за шею, точно убежал спать на крышу.
На этот раз главным в поцелуе был Чанёль. Пока я покусывал покрасневшие губы и жарко дышал ему в ухо, длинные пальцы щекотали вход в тело, заставляя мышцы расслабиться и подготовиться к вторжению.
— Оближи, — приказал он, поднося руку к моему рту.
Я принялся посасывать чужие пальцы, ощущая рецепторами языка всю солоноватость кожи. Увлёкшись, я не заметил, как потемнел взгляд Ёля, а из его рта вырвались неразборчивые хрипы.
— Больно, — нахмурился я, когда почувствовал в себе первый палец.
— Не ври! — отозвался Чанёль, глядя на меня блестящими в темноте глазами. — Говори — я стар для тебя?
— Нет, — простонал я, сжимая в себе палец.
— Тебе нравится мой запах?
— Ну, ничего так, — сглотнул я и тонко вскрикнул — в меня протиснулся ещё один.
— Ты не считаешь меня истинным? — издевался Пак, раздвигая внутри меня пальцы.
Я бы обязательно возмутился, но он нащупал комок нервов и нажимал на него с разной интенсивностью — то надавливая, то едва касаясь. Меня бросало то в жар, то в холод, собственный член истекал смазкой и просил разрядки, ещё и в анусе стало влажно и горячо — настоящее безумие.
— Ты не ответил, — вытащив пальцы, пробубнил Чанёль.
— Самый лучший! Самый любимый! Самый истинный! Возьми меня уже! — заголосил я, в нетерпении крутя задницей.
— Садись, — довольно фыркнул альфа, похлопав меня по ягодицам.
Обхватив пальчиками его член, я аккуратно погрузил в себя головку, а затем медленно сел полностью, теряясь от новых незнакомых ощущений.
— Тебе не больно? — выждав минуту, обеспокоенно спросил я.
— Давай уже трахаться, — прошипел Чанёль, стиснув мои бёдра и подкинув вверх.
Я ойкнул и, поймав ритм, стал самостоятельно насаживаться на его горячий член. Кажется, я стонал слишком громко и развратно. По-моему, весь этаж это слышал. Да что там — вся крепость была в курсе того, что главный альфа-самец развлекается со своим омежкой. Плевать, особенно когда так хорошо, что перед глазами всё летит, взрывается, кувыркается и…
— А-А-А!!! — бурно кончив, одновременно простонали мы.
Пак успел выйти из меня до того, как развязался узел, и, уложив себе под бок, долго тяжело дышал, восстанавливая дыхание. Затем подцепил край одеяла, укутал нас и чмокнул в лоб, пожелав спокойной ночи.
Я лишь улыбнулся, когда горячая ладонь с поясницы медленно переползла на растерзанную, наверняка покрасневшую задницу.
— Увижу хоть с одним альфой — убью! — предупреждающе прошипел Чанёль.
— Себя или его? — хитро хмыкнул я.
— Ты на второй раунд напрашиваешься? — выгнул бровь Пак.
Мне оставалось лишь хихикнуть и пристроиться под горячим боком самого любимого альфы на свете.
========== Эпилог ==========
— Я ещё никогда в жизни не чувствовал себя таким идиотом, — бурчал я, пока Кёнсу заботливо поправлял на мне белоснежную рубашку и одёргивал такого же цвета брюки.
— Прекрати, это же так романтично, — болтая в воздухе ногами, вздыхал Лухан.
— Романтично, потому что тебя не касается! — огрызнулся я.
— И не коснётся, если продолжит игнорировать моего любимого братика, — скривился Чонин.
— Мне просто нравится, как Сехунни меня добивается, — выглядывая в окно, промурлыкал блондин. — Эх, какая же здесь красота!
Не сговариваясь, мы вчетвером столпились у подоконника и посмотрели на вновь ожившую «Белую лилию». За те три месяца, что мы здесь провели, крепость практически полностью вернула былую красоту. Дома и теплицы были отремонтированы заботливыми руками альф, растения восстанавливали уже омеги.
Теперь в супер организации Лухана состояло уже четверо омег, но мы знали, что это не предел — со всей пустыни к нам подтягивались одинокие и брошенные омежки, нашедшие здесь свой приют. Многие из них стали встречаться с альфами-охранниками, я видел даже парочку беременных. Идиллия, да и только!
Чанёль ходил гордый, будто лев, царственно наблюдая за своим прайдом. Но он не только приказы отвешивал, но и живо участвовал в жизни крепости. Я мог гордиться своим альфой и во всём старался соответствовать ему. Даже плакать почти перестал, благо и поводов для этого не было.
Недавно в крепости останавливались знакомые караванщики Чанёля. Они пробыли у нас два дня — рассказывали о местах где побывали, далёких Городах. Их рассказы были полны красок и чудес, особенно для нас с Кёнсу, не знавших прежнего мира.
Больше всех поразила новость о том, что климат на Земле стал меняться. Ходили слухи, что на Востоке уже идут дожди и шумят грозы — невиданное событие за последние полтора десятка лет.
— А дождь, он какой? — как-то поливая в теплице помидоры, спросил я у прохаживающегося рядом Чонина.
— М-м, дождь? — Он задумчиво отобрал у меня лейку и наклонил её, подставляя ладонь под прозрачные струи. — Вот такой же!
— Здорово, — наклонив голову, улыбнулся я.
К счастью, не только в моей жизни царили любовь и взаимопонимание. У моих друзей-омег тоже всё налаживалось. Чонин, например, учился мириться с недостатками Тао, потому что сам альфа уже давно принял своего омегу таким, какой он есть. Однако, это не мешало им с завидным упрямством ссориться, порой даже доводить свои скандалы до драк, а потом уединяться в комнате и предаваться бурным утехам. Все бежали из дома, когда эти двое начинали мириться, а им хоть бы хны!