Создатели храма Малайсары и Толагай — этих солнечных календарей— давно уже ушли из жизни, и имя их навсегда исчезло. Но забытые сооружения, будем надеяться, должны начать вторую жизнь. Может стать прискорбным, если в наш прославленный век небывалого расцвета астрономии и науки о Вселенной эти памятники будут преданы забвению.
Дальнейшее изучение курганов с грядками археологами в содружестве с астрономами и математиками, как нам кажется, откроет еще более удивительные особенности этих древних сооружений.
В каньонах Темирлика
Наш путь долог. Вначале проехали горы Чулак, побывали на Поющей горе, потом в Борохудзире переправились паромом через реку Или и, минуя села Чарын и Чунджу, направились по асфальтовой дороге домой в Алма-Ату. До города более двухсот километров. День кончался, и раскаленное солнце садилось за далекие горы Заилийского Алатау Пора было думать о ночлеге. Вокруг простиралась обширная и ровная каменистая пустыня, выжженная солнцем, бесплодная, покрытая мелким черным щебнем да разноцветной галькой. Со всех сторон на ее горизонте виднелись далекие горы. С юга тянулся самый близкий к нам хребет Кетмень, зеленый, приветливый, кое-где покрытый темными пятнами еловых лесов, с севера — голубые далекие горы Богуты и Торайгыр.
Жара спала, и мучения знойного дня кончались.
Я свернул с асфальтового шоссе вправо и повел машину по ровной пустыне. Недалеко от дороги виднелись небольшие холмики, и там между ними, вероятно, удобно будет поставить бивак. Но вскоре я увидел слабо наезженную дорогу и направился по ней, раздумывая, куда поведет неожиданный путь в этой совершенно безлюдной местности. И вдруг будто подняли перед нами занавес: за округлыми холмиками поперек нашего пути — большое глубокое ущелье с обрывистыми красными склонами, и на дне его — ярко-зеленая полоска тугая. Ущелье тянулось с юга на север издалека, с гор Кетмень, и направлялось, очевидно, к каньонам реки Чарын. Оно было широкое. Его противоположный склон находился от нас километрах в двух, а до дна — около 500 м Мы выскочили из машины и, удивленные, стали рассматривать неожиданно раскрывшуюся перед нами панораму. Не было видно никаких признаков деятельности человека на дне ущелья, кроме едва заметной дороги, на которой стоя ха наша машина.
Мы бы хи поражены: среди голой, выжженной солнцем земли — и вдруг ущелье, да еще и с деревьями, и, наверное, с прохладным ручейком. Все это казалось нам, измученным долгим путешествием по пустыне, невероятным.
Дорога, давно заброшенная, очень крутая и скверная, покрытая большими камнями, петляя, направлялась в ущелье к зеленой полоске. Спускаясь по ней вниз, я не без опасения думал о том, как мы будем по ней выбираться обратно. Иногда спуск оказывался особенно крутым, камни слишком крупными, а мелкий гравий очень сыпучим. Тогда я начинал раскаиваться в своем легкомысленном выборе без необходимой в таких случаях предварительной разведки, опасаясь, как бы привлекательное ущелье не оказалось ловушкой. Мои же спутники были веселы и беспечны.
Но вот спуск стал положе, вокруг появились зеленые деревца саксаула, за ними густая поросль высоких деревьев, приятная тень, влажный воздух, чудесный запах леса. Дорога уперлась в большой ручей, совершенно прозрачный и стремительный.
Как только смолк мотор, сразу же послышалось со всех сторон множество звуков: распевали соловьи, нежно ворковали горлицы, беспечными голосками звенели овсянки, ласково журчала вода. Между деревьями носились большие стрекозы, жужжали пчелы, мухи, порхали бабочки. Быстрый переход от бесплодной пустыни к царству буйной зелени и бьющей ключом жизни действовал ошеломляюще.
У самого ручья рос чудесный реликтовый ясень, остаток произраставших многие стотысячелетия назад в этих местах лиственных лесов, клен Семенова, покрытый зелеными семенами, лавролистный тополь, множество ив. Кое-где серебрился листвой лох. Лесные полянки покрывали густые травы. Подальше от ручья и ближе к жарким и пустынным склонам росли барбарис, карагана, чингиль, тамариск. Еще дальше царство сухости и зноя занимали саксаул и какие-то крупные солянки. Здесь на коротком пространстве был богатый набор растений, сочетавший в себе горный тугай и пустыню. Знойное лето уже вступило в свои права, но еще цвели лиловый чингиль, аромат цветущего лоха струился по лесу.
Самым интересным и ценным растением ущелья был, безусловно, ясень. Это редкое дерево ныне сохранилось только по реке Чарын да вот еще здесь. В этом ущелье ясень процветал.
Мы разыскали превосходную тенистую поляну у ручья и, наслаждаясь обилием воды, принялись за бивачные дела. О поездке домой никто не заводил речи. Не беда, что у нас кончился хлеб и другие продукты были на исходе. В таком месте надо пожить несколько дней, познакомиться с его обитателями.
Как же называется это место и что за прозрачный ручей, дающий жизнь ущелью? Из карты было ясно, что это приток реки Чарын называется он Темирлик, берет начало в вершинах хребта Кетмень, пробегает в горном каменистом ущелье, минуя поселок Туюк, пересекает асфальтовую дорогу, с которой мы свернули.
Рано утром я и Саша отправляемся в поход, оставив Ирину возле машины. Наш путь идет вниз по реке. Когда-то здесь, как и на месте Белых гор плескалось громадное озеро, оставив после себя красные отложения глин, перемешанные с мелким щебнем. Вся подгорная равнина хребта Кетмень сложена ими, а здесь ручей Темирлик обнажил их. Всюду по склонам ущелья красивые столбы, навесы, узкие щели, коридоры, ниши. Они очень живописны и придают местности особенный облик, а зеленая полоса тугая в обрамлении красной рамки кажется необыкновенно яркой, даже изумрудной.
Я поглядываю по сторонам и вижу гнездо прыткого формика-куникулярия. Большинство его жителей заняты строительством, выносят землю наружу. Видимо, срочно понадобились прогревочные камеры для куколок и личинок. Иногда появляются охотники, волокущие добычу. У меня в коробке лежит толстая белая личинка хруща. Вот отличное приношение для муравьев! Появление добычи вызывает оживление и суматоху. Большинство муравьев, покрутившись у личинки, мчатся вниз в муравейник искать охотников-умельцев. Другие мечутся в возбуждении и постукивают встречных мелкими ударами по голове головой. Этот сигнал подается, когда в муравейнике что-то произошло и необходимо мобилизовать силы. Из отверстия все больше и больше выскакивает муравьев, и некоторые из них смело бросаются на личинку, рвут ее челюстями. Но таких мало. Остальные мечутся, суетятся возле личинки, хватают кусочки земли, палочки и оттаскивают их в стороны.
Личинка сопротивляется, извивается, рывками переползает с места на место. Количество охотников на ней увеличивается. Все они уже обсели ее целой оравой. Предстоит долгая и упорная борьба. Но зато добыча богата, и муравейник будет сыт.
Склоны каньона причудливо изрезаны водой и ветрами
Некоторое время мы идем вдоль реки, потом попадаем в непроходимые заросли колючей караганы, барбариса и чингиля. безуспешно пытаемся пробраться через них, изрядно исцарапавшись, отступаем и, не снимая обуви, бредем по воде. Мне нравится этот путь. И по-видимому, проще всего и легче так добраться до устья Темирлика. Над нами в зеленом тенистом коридоре воркуют горлицы, поют соловьи! За пологом леса не видно неба. Местами ручей глубок, очень быстр, а берега слишком круты, и взбираться на них почти невозможно. Нет, надо переходить на склоны ущелья, из тени — на яркий свет, из прохлады — в жару.
Все же хотя и трудно идти по склонам ущелья над рекой, зато шире обзор. Едва заметная тропа проходит по карнизам над обрывами, по крутым склонам желтых и красных горок, огибая многочисленные сухие отщелки. Кое-где из-под кустов выскакивают зайцы и поспешно прячутся среди нагромождения многочисленных обвалившихся глыб красного песчаника. Иногда взлетают кеклики и, усевшись на вершинах горок, перекликаются между собой. Юркие ящерицы скользят из-под ног. Грациозная каменка раскланивается перед нами, как бы приглашая следовать дальше, в неведомое.