Но бедная чернотелка! Она лежит в воде кверху ногами, недвижима, беспомощна, может быть, даже мертва. Я вытаскиваю ее из кастрюльки, кладу на пенек. Едва заметное дрожание усиков говорит о том, что жизнь еще теплится в ее теле. Вскоре жук начинает размахивать ногами, затем движения его становятся еще более быстрыми. Но стоять на ногах не может. Еще бы! Вон какая махина вышла из его тела. Проходит еще немного времени, и жук, хотя и шатаясь, но уже стоит на ногах, чистит усики и слабой походкой пытается уползти от страшного места.
Глисту я запихал в пробирку со спиртом, а жука устроил в просторную баночку. Он энергичен, и будто ничто не говорит о происшедшей с ним трагедии. Но на следующий день жук мертв. Едва я притрагиваюсь к нему, как от его тела отваливаются голова, усики, ноги. Служение врагу не прошло даром?
Вечером я выбираюсь из тугаев на равнину. С нее видна вся большая Сюгатинская равнина. Солнце быстро клонилось к горизонту, косые его лучи четко обрисовали ложбинки и холмики. Пустыня, вначале желтая, стала оранжевой, потом посинела. Ветер затих, и тишина повисла над землей. В это время с гор надо мной пролетел орел-могильник. Он круто снизился, сел на вершину горы над самой равниной и застыл как изваяние, как будто он смотрел на равнину, на солнце, постепенно уходящее за горы, на большую пустыню, а меня не замечал, ни разу не обернулся в мою сторону.
Солнце скрылось. Потемнела равнина. Только вершины далеких гор еще золотились от его лучей. Но вот и они погасли. Загорелась первая звезда. И тогда орел взмахнул крыльями, тяжело поднялся в воздух и полетел обратно.
План кургана
Пробираясь через заросли к биваку, я думал о том, почему мы считаем, что ощущение красоты свойственно только человеку, и тем самым ставим между ним и животным миром планеты преграду. Некоторые птицы украшают свои гнезда яркими и блестящими предметами, звери, птицы, насекомые часто очень ярко и красиво окрашены для того, чтобы привлекать друг друга. Почему орел-могильник не мог прилететь на эту гору издалека только ради того, чтобы полюбоваться картиной обширной равнины, погружающейся в сумерки.
Перед тем как покинуть Бартугай, этот гостеприимный уголок природы, я обращаю внимание на то, что здесь много курганов. Они очень древние, камни, из которых они сложены, занесены почвой и едва из нее видны. Многие курганы невелики, но, как правило, окружены камнями, или же камни расположены вокруг кургана четырехугольником. Есть и несколько больших курганов. Особенно интересны и многочисленны курганы, расположенные на правом берегу Чилика километрах в трех от урочища и примерно напротив его средней части. Один такой курган диаметром около двадцати метров. Он окружен кольцом из кружочков, выложенных каждый строго на восьми камнях. Кольцо слегка эллиптическое. С западной стороны оно прервано двумя большими тоже восьмикаменными кругами. Против одного из них еще более к западу находится прямоугольная площадка, выложенная камнями. С восточной стороны кургана в ряд выложены четыре больших восьмикаменных кружка. По структуре курганы типично сакские и относятся примерно к нескольким векам до нашей эры. Аналогичные курганы есть во многих местах Семиречья.
Что означает строгое соблюдение числа камней в кругах, число этих кругов, их расположение, форма эллипса. Для чего служила прямоугольная площадка? Без сомнения, все сооружение отражает какое-то мировоззрение, обычай, сложный ритуал, возможно, математическую закономерность, астрономические значения. Будет ли когда-нибудь раскрыта загадка сакских курганов? Отсюда, из этого древнего некрополя, среди глухой пустыни, где стоит вечная тишина, видны просторы и долины, и окружающие горы, и само урочище все на виду — величественное, прекрасное и зеленое.
Обилие курганов вокруг Бартугая не случайно. Испокон веков Бартугай привлекал человека, кроме того, он считался священным, в нем совершались обряды, справлялись праздники. Ведь здесь так хорошо и отрадно после жаркой пустыни, раскаленного на солнце щебня, песка, пыльной глины да жалких растений!
Кончилась поездка. Пора в обратный путь. Я бросаю взгляд на красные горы, на зеленую полосу урочища Бартугай, на желтую Сюгатинскую равнину с надеждой еще раз побывать в этом чудесном уголке природы.
Некрополь племени саков
Давно я не был в Чулакских горах и, вспомнив о них, почувствовал, что соскучился по этому живописному уголку пустыни, и заторопился в дорогу. Чулакские горы большие, временем же я располагал немногим и на этот раз решил побывать в дикой каменистой пустыне. Добрался до знаменитых «царских курганов», или, как их еще называют местные жители, Бешатыра — «Пяти шатров». Случилось так, что со мною в этот раз не было попутчиков. Но я нс унывал, иногда интересно побывать в природе и одному. Одиночество обостряет наблюдательность, усиливает восприятие окружающего, может быть, потому, что мы, сами того не замечая, тратим массу энергии, мыслей и чувств на общение друге другом.
Впрочем, я был не один. Со мною в машине ехал фокстерьер Кирюшка. Необычно любопытный, он не отрывал глаз от окна и усиленно обнюхивал бьющий навстречу ветер, дополняя зрительные впечатления обонятельными. Временами, когда на пути встречалось стадо овец, коров, табун лошадей или собаки, Кирюшка страшно волновался, принимаясь гарцевать по вещам, для того чтобы разглядеть увиденное в одно из маленьких окон брезентового кузова.
В небольшом поселке Ченгильды, название которого говорило о том, что здесь когда-то были ныне исчезнувшие заросли колючего кустарника чингиля, я простился с асфальтом и покатил по пыльной дороге на восток к Чулакским горам. До них оставалось не более тридцати километров.
За то время, пока я здесь не бывал появилось много новых проселочных дорог. В пустыне они легко возникают. Одни из них вели к горам, другие — к синеющему вдали Капчагайскому водохранилищу разлившемуся на месте реки пустыни — Или. Выбирать дороги приходилось больше по направлению: подходили те, которые шли вдали и от гор, и от водохранилища.
Вокруг раскинулась лёссовая пустыня. На ней кое-где свечками стояли отцветшие эремурусы да желтеющие кустики ядовитого растения адраспана. Весна и лето в этом году выдались сухие и жаркие, серую пахучую полынку всю съели зимовавшие здесь отары овец, остались одни ядовитые растения.
Горы Чулак видны уже хорошо, на горизонте заметной голубой каемкой показались горы Калканы. Вот на светлой дороге видно темное пятно. Наверное, камень. Но пятно сдвинулось с места, остановилось, вновь пошло. Передо мной черепаха. Увидела машину, спряталась в свой походный домик, замерла. Она давно ползает по дороге, протянула по пыли след.
Черепахи проводят зиму в норах Вся их активная жизнь протекает весной. Обычно в апреле — мае — начале июня, пока не выгорит пустыня, черепахи отъедаются сочной зеленью, кладут яички и, как только наступают засуха и жара, зарываются в норы. Бодрствуют черепахи два-три месяца в году, остальные беспробудно спят. Такова их доля — обитательниц пустынь. И вдруг черепаха — на дороге, в пустыне, в конце августа. Даже фокстерьер, знакомый с черепахами, и тот опешил и, прежде чем ее схватить, с подозрением и тщательно обнюхал со всех сторон: мол, нет ли тут подвоха? Не встречал я никогда в жизни так поздно бодрствующих черепах. Бедняжка, страдающая бессонницей, даже не смогла выбрызнуть из кишечника защитную жидкую массу — прием, к которому обязательно прибегает ее племя в случае опасности. Обезводилась! Наверное, голодала весной, не запаслась на долгий сон влагой и теперь отправилась на поиски несуществующего земного рая Черепаха поехала с нами. Попробуем найти для нее хорошее местечко.