Высота уже 1400 метров, и, хотя солнце печет немилосердно в тени прохладно, и воздух, чувствуется, свежее. В одном месте, где охристые каменистые хребты расходятся в стороны, уступая место холмистой межгорной равнине, из-за желтого бугра показались вершины деревьев. На фоне светлой, выгоревшей пустыни зелень растений такая ослепительно яркая! За бугром открылась впадина в пышных травах и развесистых ивах. Между деревьями со всех сторон широкой струей сочатся ключики. Ниже они собираются вместе и бегут по камням говорливыми ручейками среди зарослей солодки, верблюжьей колючки, молодого тростника и мордовника. Здесь чудесный влажный воздух, тень, прохлада и тишина. Весь этот зеленый мир замер, будто заснул. Может быть, потому, что сейчас полдень, жара. лишь иногда налетает порывами ветер, и тогда тонкие ветви гнутся, шелестят и серебрятся на них листья. С дерева сорвалась болотная совка. Села на — одно дерево, перелетела на другое, потом покинула лесок, скрылась в красных скалах жаркого ущелья.
Я обхожу рощицу и не могу не надивиться на ивы. Вот самая старая. Ее ствол в обхват около двенадцати метров, а в диаметре около пяти. Она почти сгнила, но боковые ветви еще живы, и одна из них, будто громадный толстый удав, извиваясь, застыла над самой землей. Другая ива в окружности около восьми метров и внутри с большим дуплом. Внизу еще два великана, но поменьше двух самих старых. А там идут еще меньше. Все деревья можно разделить по возрасту от самых старых до самых молодых на несколько рангов. Всего же ив немного, около двух десятков. В стороне от леска стоит еще одна большая развесистая ива и рядом с нею озерко. Кто-то очень давно построил высокий вал и провел сюда два ручейка. Вода в озерке чистая, прозрачная и холодная. Может быть, поэтому в нем никто не живет.
Деревья всюду носят величайшее множество следов порубок. Но, несмотря на увечья, они живут, живут давно, может быть, многие столетия. Чудится, как у этого же ручья, возле этих деревьев останавливались на отдых и охотник с луком, и воин на коне в кольчуге и с мечом.
В журналах можно прочесть сообщения о знаменитых деревьях-исполинах, деревьях-стариках, произрастающих в разных странах. Они взяты на учет, их охраняют местные власти, показывают туристам, ученые скрупулезно изучают их возраст о них пишут. В Мексике растет болотный кипарис. Его высота — около пятидесяти метров, окружность ствола— тридцать метров. Дереву-гиганту более двух тысяч лет. В Дании растут и охраняются как национальные памятники несколько тысячелетних дубов. В африканской тропической лесостепи растут самые долговечные из живых существ — деревья баобабы. Считают, что это дерево доживает до пяти тысяч лет. Недавно в Литве обнаружен двухтысячелетний дуб. Его ствол в обхвате равен двадцати метрам. Это дерево признано самым старым в Европе. В центре города Ладушкина Калининградской области растет восьмисотлетний дуб, живой свидетель битвы 1410 года и разгрома крестоносцев Тевтонского ордена польскими и русскими войсками.
Существует давний обычай связывать историю старых деревьев с памятью выдающихся людей. На Украине живут старые дубы-великаны Т. Г. Шевченко, Н. В. Гоголя, А. С. Пушкина, Петра Первого. В Горном Крыму в Тессели на бывшей даче Максима Горького сохранились рощи тысячелетних можжевельников, в парке санатория «Ясная поляна» ниже грота Льва Толстого растет тысячелетний пушистый дуб. Еще недавно под Ельцом, в Михайловском, на берегу большого пруда рос громадный старый дуб. Под ним, гостя у Стаховичей, любил отдыхать А. С. Пушкин. Ствол дуба обвивала цепь, под ним стоял бюст поэта в знак того, что это место, по преданию, навеяло поэту знаменитые стихи «У лукоморья дуб зеленый». В Крыму растет редкая по своей красоте тысячелетняя дикая фисташка. В течение многих веков она служила своеобразным маяком для кораблей, заходивших в бухту.
Верблюжья колючка
Оса-сфекс лакомится нектаром на мордовнике
На Украине такие деревья охраняются законом. В Польше все подобные деревья помечены знаками с государственной эмблемой и тщательно охраняются. Деревья-великаны довольно часты и в Средней Азии, их хорошо знает население, оберегает, ценит, а старики почитают священными.
Стары здесь и ивы, стар и ключик. Желтый бугор, поросший чием и сизой полынкой, не случаен среди каменистой почвы. Наносимая ветром пыль оседала веками и задерживалась зеленой растительностью. Может быть, поэтому здесь находятся холмики старинных могил из камней. Где же можно было захоронить покойника в этом царстве щебня и скал?
Рядом с рощицей высится коричневая гора с почерневшими на солнце камнями. Уж очень она хороша для наскальных рисунков. Да, на ней все те же традиционные рисунки козлов. Их оставили на камне несколько тысячелетий назад древние посетители и жители этого оазиса.
Для нас рощица после странствований по пустыне будто подарок. Здесь мы и проводим самые жаркие часы дня. А когда солнце начинает клониться к горизонту, расстаемся с ней. Впереди дальний путь.
И опять вокруг светлая пустыня и горы. Но вот слева среди желтых холмов у подножия скалистых гор снова ярко-зеленое пятно. Блестящие полоски пересекают его сверху вниз. Здесь зеленая трава, струится ручей, в небольшой лужице энергичные жуки-водолюбы, колышутся в потоке воды шнуры жабьей икры. Вода холодная, проточная, и икра сильно запоздала в развитии. Рядом была зимовка скота. Среди зелени властвуют два сорняка: софора лисохвостная и горчак розовый. Оба в последние десятилетия усиленно расселяются. Сюда они попали с сеном. Теперь нет ни одной зимовки без этих сорняков.
Горчак розовый
Возле тихой заводи над водой сидит стрекоза — оранжево-желтая самка
Из зарослей зеленой травы навстречу вылетают комары. Гудение их крыльев в тишине пустыни хорошо слышно. Но не только они рады нашему появлению. Откуда-то прилетела большая стрекоза и патрулирует рядом с нами, не отлетает ни на шаг и ловит комаров. Я помахал рукой стрекозе и полез на черные скалы. Может быть, тут есть рисунки.
Но рисунков нет, зато на обожженных солнцем склонах гор я вижу желтый альпийский мак, богородскую траву — растение влажных высокогорий Как они прижились здесь в ста метрах от голой пустыни?
Отсюда, со склона Больших Богутов, хорошо и далеко просматривается местность. У подножия Малых Богутов тоже зеленое пятно, сочное и яркое среди желтой пустыни. К нему тянется едва заметной ниточкой дорога. Ну что же! Поедем и туда. Будем странствовать от оазиса к оазису.
Дорога вся пересечена глубокими трещинами, и, если бы не передний мост и демультипликатор, нам досталось бы! Потом она становится еще хуже, по ней промчались дождевые потоки и превратили ее в два параллельных и глубоких овражка. Приходится ехать по целине. В понижении среди холмов, куда приводит нас путь, дороги совсем размыты и нашему газику нелегко преодолевать препятствия. Но вот, наконец, и оазис — громадные раскидистые ивы и ручеек.
Под величавыми великанами ивами так уютно! Но чудесный оазис несет следы разрушения. От некоторых деревьев остались лишь пеньки. Одно дерево, упав, сохранило небольшую перемычку с пнем. По ней идет живительная влага, подаваемая корнями и дерево живет, зеленеет. Как могла подняться рука на таких красавцев? Видимо, здесь хозяйничали черствые к природе люди браконьеры, тем более что на зимовках скота никогда не бывает недостатка в топливе: кизяк — сухой навоз — лежит штабелями, и его не успевают сжигать.
На следующий день наш путь продолжается зигзагами по плоскогорью между Малыми и Большими Богутами и сейчас после долгого спуска опять подымается кверху, к другому пятну, зеленеющему над горами. Здесь тоже ручеек — поилка для скота и… три старых-старых диких яблоньки. Нас встречает дружное чириканье воробьев и писк их многочисленного потомства. Яблоньки увешаны гнездами птиц, под ними земля в белых пятнах. Здесь же на земле в тени деревьев чернеет скопление мертвых муравьев-тетрамориумов. Многочисленное их племя постигла болезнь, и все. кто сейчас жив, заняты тем, что выносят из подземного жилища погибших товарищей на солнце, на стерилизацию.