Я оттащил фокстерьера в сторону. Приподнял палкой ветки и никого не увидел под ними. Видна только одна норка. Пощупал землю палкой. Среди пыли что-то зашевелилось, потом показался колючий шарик. Вот кто нам повстречался, ежик!
Как и следовало ожидать, Кирюшка устроил истерику, завыл, стал бросаться, пытаясь схватить добычу зубами, и, конечно, поранил морду. С ежом в своей жизни он встречался впервые.
Уложив ежика в мешочек, я принес его к машине, привязал собаку, выпустил на свободу зверька, поставив перед ним мисочку с водой. Но ежик лежал неподвижно, разворачиваться не желал и только чуть-чуть ритмично, в такт дыханию шевелились его иголочки.
Вскоре он осмелел, высунул черный носик, облизал его розовым язычком, потом показался один глаз и большое ухо. И только тогда я заметил громадного, размером с крупную фасолину напившегося крови клеща. Он сидел на самой спинке. Бедный ежик! Его защитный костюм, оказывается, имел и отрицательные стороны. Среди иголочек клещ неуязвим!
С большим трудом я вытащил пинцетом кровопийцу. На животе клеща сидел казавшийся совсем крошечным самец. Сейчас он в несколько тысяч раз уступал по весу своей подруге. У иксодовых клещей самцы только тогда оплодотворяют самку, когда находят ее основательно прицепившейся и насосавшейся крови.
Операцию по удалению клеща ежик воспринял как акт недружелюбия и после нее до самой ночи не показывал ни носика, ни уха. Но, по-видимому, за нами он все же неукоснительно следил и, когда все улеглись спать, неожиданно проявил бурную деятельность — принялся швырять из стороны в сторону миску собаки, покатал пустую бутылку, крутился возле бивака добрые полночи. Чем-то мы все же ему понравились. Ну прежде всего тем, что налили ему в консервную баночку воду, которую он и вылакал. Вообще обитатель пустыни — ушастый ежик удивительно доверчив к человеку и в неволе быстро к нему привыкает.
Утром среди моих помощников поднялся небольшой переполох. Когда загрузили машину и в последнюю очередь подняли с земли брезент, на котором стелили постели, из-под него в одну сторону помчались скорпионы, в другую — в страхе мои помощники. Собака кинулась за виновниками беспокойства, я бросился за собакой, опасаясь как бы она не получила укус в свой всегда любознательный нос. Мы долго обсуждали это событие. Ирина возмущалась: подумайте, какое «удовольствие» Проспали ночь на скорпионах!
У нас снова проблема. Когда воды мало, она удивительно быстро расходуется.
Вновь потащились по знакомой и неудобной дороге к скважине Что бы мы без нее делали!
Теперь осталось посмотреть только западную часть Белых гор. Здесь к ним примыкают уже хорошо мне знакомые по прежним странствованиям горы Катутау — «мрачные горы»[3]. За ними поселок Басший, а от него рукой подать и до асфальта.
Сухое русло привело нас в еще более живописное широкое ущелье. Неожиданно следы заброшенной дороги уперлись в глубокий овраг, проделанный весенними потоками талой воды. Здесь громадные конусовидные горы похожи на пирамиды египетских фараонов. Их основание окрашено в охристо-желтый цвет, середина — в красный, а вершина — в белый и голубой. Белые глины, судя по всему, самые поздние осадки, выпавшие на дне громадного озера. Из них слагалась основная масса Белых гор. Глядя на цветные полосы глин, причудливо изрезанные временем, я думал о том, какой удивительной находкой было бы это место для съемок разнообразных, особенно приключенческих и фантастических, кинофильмов.
Громадные конической формы горы подобны египетским пирамидам
В ущелье я вижу бабочку-белянку. Зачем она сюда залетела? Здесь нет ни одного цветочка, чтобы подкрепиться нектаром. Она же все ищет пищу, перелетает от одного реденького кустика к другому. Пролетает стрекоза-коромысло, она заядлая путешественница, большие перелеты ей не страшны. Под обрывчиком на дне ущелья лежит большущий мертвый смоляно-черный хищный клоп-редувий. Я никогда не видел такого. Подул ветер, и над красными горами появился стервятник. Его белые крылья и тело казались розовыми от гор. Вижу гнездо грифа, нельзя сказать, чтобы эти птицы умели выбирать недоступные места для своего жилища. При желании к гнезду можно подобраться.
Старая дорога привела нас к следам стоянки геологов. Сергей тотчас же увлекся раскопками занесенной пылью кучи изрядно проржавевших болтов и гаек, тогда как собака не преминула с важным видом принести старый ботинок, за ним — кирзовый сапог. Как бы она после поисков босоножек не заразилась на всю жизнь страстью старьевщика!
Здесь наш последний бивак в Белых горах.
Утром мы спускаемся в пустыню, находим едва заметную дорогу и едем по ней мимо Катутау. Горы красивы, прежде я бы залюбовался ими и нашел немало сюжетов для фотосъемки. Но после изумительных пейзажей Белых гор все остальное поблекло и потеряло притягательную силу.
Дорога вдоль Катутау очень плоха и тянется долго. Жарко. Стрелка прибора, показывающего температуру воды, предательски приближается к отметке 100 градусов. Приходится останавливаться. Кое-где у основания Катутау видны пятна красных, белых, желтых глин. Это остатки того, что сохранилось в Белых горах.
Но вот дорога становится лучше, далеко впереди показываются сиреневые горы Чулак-Тау, потом слева — одинокая острая черная гора. Мы проезжаем мимо нее и спускаемся на ровную пустыню, полого понижающуюся к далекой светлой полоске реки Или, за которой виднеются горы Богуты. Здесь на нашем пути маленькая зеленая рощица из ив, лоха, чингиля и тамариска, между ними узенький ручеек. В тени деревьев прохладно, влажно: жара для нас сегодня закончилась!
В крошечном оазисе для нашей собаки сразу же находится немало дел. Схватила за хвост агаму и отпустила. Помчалась за тамарисковой песчанкой и долго рыла ее нору. Впервые познакомилась с жабой, и та угостила ее за неуместное любопытство выделениями ядовитых кожных желез. Потом она долго гонялась за обеспокоенной каменкой, где-то поблизости устроившей свое гнездо.
Отсюда уже виден поселок, и Сергей с охотой изъявляет желание сбегать туда за хлебом, хотя, я догадываюсь, ему невероятно хочется курить: его запасы табака давно кончились.
Я брожу по оазису, иногда выбираюсь из него на солнце, приглядываюсь к насекомым. И неожиданно сталкиваюсь с одной из жгучих загадок муравьиной жизни: на чистой площадке возле узенькой полоски зарослей софоры происходит нечто необычное.
Приходилось ли вам, читатель, когда-либо видеть переполох муравьиной семьи? Если, допустим, поднять камень, под которым обосновались муравьи вместе со своими личинками, куколками и яичками, то все жители муравейника в величайшей спешке начнут метаться по земле сперва в растерянности, потом в безудержном стремлении спасти свое добро. Еще муравьиный переполох легко увидеть, когда на муравьев нападают другие муравьи или когда муравьи выпускают в полет своих крылатых воспитанниц-самок и самцов или кто-либо нечаянно или по невежеству разворочает лесную муравьиную кучу. Величайший переполох царил и здесь среди крошечных муравьев-тетрамориум цеспитум. Этот муравей — один из распространенных и многочисленных жителей нашей планеты. Он очень неприхотлив и неразборчив в еде, для своего жилища легко приспосабливает разнообразные убежища, щели, норки, в том числе и брошенные муравейники других видов, он любит почву, хотя бы немного увлажненную.
Сейчас муравьи сновали в спешке по низенькому кустику полынки, с невероятной быстротой взбирались на него и столь же поспешно спускались вниз. Целая толпа крошек будто в помешательстве носилась и возле полынки на узеньком листочке злака, склонившемся к самой земле. С него один за другим сваливались участники этой вакханалии на землю, несколько мгновений катились вниз боком под откос, после чего каждый сворачивался клубочком и замирал в неподвижности.
Мгновенная смерть необычна для насекомых Обычно жизнь постепенно оставляет их тело. А здесь! Столь быстрый жизненный конец мог произойти только от внезапного поражения нервной системы. Уж не был ли ее причиной сильнейший стресс, нервное перевозбуждение?..