Дѣвушка слушала, не поднимая глазъ на Телепнева. Онъ уже не владѣлъ собою, схватилъ ея руку и прижалъ къ губамъ.
Дѣвушка выпрямилась и вся задрожала. Телепневъ чувствовалъ на губахъ своихъ трепетаніе ея блѣдной руки съ тонкими нервными пальцами.
— Скажите слово, бросьте вашу маску. Дайте мнѣ полюбить васъ! — вскричалъ онъ и, не выпуская ея руки изъ своихъ рукъ, взглянулъ на Темиру такимъ взглядомъ, отъ котораго она вся зардѣлась. — Я васъ не обману, — шепталъ Телепневъ. — Я не могу, не могу уйти отъ васъ!
Свѣтлая улыбка преобразила лицо дѣвушки и перешла въ страстно-торжественное выраженіе.
— А съ вами мнѣ не будетъ холодно? — сказала она замедленнымъ, но почти спокойнымъ голосомъ. — Мнѣ нельзя половину, мнѣ нужно всего человѣка.
Телепневъ поцѣловалъ руку и повторялъ со слезами въ голосѣ:
— Вѣрьте, вѣрьте мнѣ.
Изъ кабинета послышались оханье и стоны Ивана Павловича.
— Подите къ papa, — вдругъ сказала Темира, отнимая свою руку.
Телепневъ почти ничего не слыхалъ и не видалъ. Онъ схватился за голову, сдѣлалъ нѣсколько шаговъ въ сторону и опять подошелъ къ Темирѣ.
— Я васъ не пущу отъ себя! — почти вскричалъ онъ.
Она вскинула на него глазами и молча сильно пожала ему руку.
Онъ бросился бѣгомъ къ Ивану Павловичу.
Тотъ опять разметался, скинулъ съ себя одѣяло, теребилъ кудри и вопилъ бѣлужиной:
— Господи, когда ты меня приберешь! Empoison-nez-moi de grâce!
Телепневъ, вмѣсто всякаго отвѣта, началъ поить его лекарствами и укутывать въ одѣяло.
— Да вы, Иванъ Павловичъ, зачѣмъ разметались-то; вѣдь надо животъ-то потеплѣе держать.
Онъ едва могъ исполнять свою роль сидѣлки. Руки его тряслись, въ вискахъ стучало. Къ счастію, Иванъ Павловичъ накорячивпшсь опять забылся. Телепневъ сказалъ дѣвушкѣ, какъ ему давать лекарство, и поспѣшилъ въ гостиную.
Темиры не было. Оиъ опустился на диванъ н, тяжело дыша, прислушивался къ каждому шороху, къ каждому скрипу двери. Наконецъ она показалась изъ своей комнаты. Онъ подбѣжалъ къ ней.
— Maman очень слаба, — начала она своимъ обыкновеннымъ строгимъ голосомъ. — Она васъ благодаритъ за отца. Прощайте, вамъ нужно ѣхать.
Телепнева такъ и обдало холодомъ. Онъ протянулъ ей руку.
— Зачѣмъ вы такъ со мной прощаетесь, Темира?
— А какъ же? — отвѣтила дѣвушка, не подавая ему руки.
На губахъ ея явилась насмѣшливая улыбка.
— А вѣдь это очень смѣшно было…
— Что смѣшно? — почти съ ужасомъ спросилъ Телепневъ.
— А вотъ-то, что между нами было тутъ у стола.
И съ этими словами она пошла къ двери.
Телепневъ хотѣлъ къ ней броситься, но онъ былъ ошеломленъ.
— «Господи! что это за дѣвушка, что это за дѣвушка!» шепталъ онъ съ страшной душевной болью.
Варцель слышалъ изъ своей комнатки, что Телепневъ вернулся отъ Деулиныхъ часу въ одиннадцатомъ; но къ нему не зашелъ.
«Частенько онъ сталъ похаживать въ филистерію», подумалъ нѣмецъ. «Вѣрно дочурка его забрала за живое. Ну, да оно что же? Ему можно. Кончитъ курсъ — женится. Охъ, только бы хорошая дѣвушка, — вздохнулъ добрый Варцель, преисполненный самыхъ теплыхъ желаній своему пріятелю. — Поразспрошу-ка его завтра немножко. Вѣдь, кто ужь влюбился, тому непремѣнно нужно вылить все.»
И взялъ онъ опять въ руки фармакологію, и началъ зазубривать хинные препараты. Утромъ, часу въ девятомъ, онъ отправился въ своемъ халатикѣ черезъ холодныя сѣни пить чай къ Телепневу. Телепневъ былъ уже совсѣмъ одѣтъ.
— Куда это ты такъ рано? — спросилъ Миленькій.
— Да видишь, нужно будетъ съѣздить къ Деулинылъ.
— Да что-жь ты тамъ будешь въ девять часовъ-то дѣлать?
— Да самъ онъ очень заболѣлъ, жена также; ну, никого нѣтъ въ домѣ.
— Такъ ты кураторомъ. Чтобы нашему брату практику-то предоставить. Ты смотри, донесемъ на тебя, незаконно дѣйствуешь.
Телепневъ казался очень разстроеннымъ и, расхаживая по комнатѣ, урывками пилъ чай.
— Ты хоть китайскими-то травами угости, что-ли.
— Извини, братъ. — Онъ позвонилъ.
— Да ты что это, дружище, какъ нахохлился?
— Такъ.
— Да ужь ты не финти. Я вижу, что не такъ. Что-жь, видно, братъ, заговорило ретивое?
А дѣва русская Гаральда презираетъ.