Телепневъ назвалъ себя.
Растерзанный буршъ почему-то еще разъ взглянулъ на него.
— Вы насъ видите здѣсь въ кнейпѣ, — заговорилъ онъ лѣнивымъ голосомъ — мы сегодня шалдашничаемъ… я былъ пять лѣтъ бурсакомъ и меня штрихнули… я ужь сегодня филистръ… Но вамъ здѣсь надо сойтись съ людьми, у насъ есть люди… вильдеромъ вы не оставайтесь…
— Пиво пьете? — спросилъ вдругъ татуированный и скорчилъ серьезнѣйшую рожу. — Здѣсь баварское, вы должны попробовать.
Телепневъ велѣлъ подать двѣ бутылки.
— У насъ есть люди… — продолжалъ въ томъ же тонѣ растерзанный буршъ: — вотъ тотъ филистръ… который на билльярдѣ играетъ… экономіи магистръ… работу такую сдѣлалъ, что… на промоціи всѣхъ оппонентовъ… мопсировалъ…
Татуированный, взглянувъ на недоумѣвающую мину Телепнева, улыбнулся.
— Halb ausländisch, halb russisch! — проговорилъ онъ. — Вы не смущайтесь, — будете бурсакомъ, все поймете.
— Вы гдѣ остановились? — спросилъ буршъ.
— Въ гостиницѣ «Лондонъ», — скромно отвѣтилъ Телепневъ.
— Вы къ намъ за рѣку переѣзжайте… наши всѣ здѣсь… рутенисты здѣсь…
— Рутенисты? — спросилъ Телепневъ.
— Да, всѣ… насъ вѣдь не много…
— Малъ золотникъ, да дорогъ, — пустилъ язвительно татуированный — вотъ поступайте въ корпорацію, узнаете бурсацкую жизнь… цвѣта получите, — и онъ взялся за свою трехцвѣтную ленту.
Телепневъ съ любопытствомъ посмотрѣлъ на нее.
— 'У куратора были? — спросилъ буршъ.
— У кого-съ?
— У куратора… Онъ съ вами будетъ говорить, — да это вздоръ все; до новаго года вы можете шалдашничать.
Телепневъ взглянулъ на часы и всталъ. Ему нужно было идти отыскивать старика профессора и снести ему рекомендательное письмо. Отъ него онъ надѣялся узнать кое-что побольше, чѣмъ отъ этихъ буршей.
— Вы ужь идете? — спросилъ татуированный. — По-нѣмецки это хорошо; а по-русски выходитъ очень жалостно. А я хотѣлъ вамъ гелертера завалить!..
— До свиданья, господа, — промолвилъ Телепневъ…
— Заходите сюда, — процѣдилъ нѣжно буршъ: — вы съ нашими сойдитесь…
Телепневъ еще разъ раскланялся съ своими новыми знакомыми. Руки ему ни тотъ, ни другой не подали. Видно, это было не въ нравахъ. Въ столовую вошло нѣсколько человѣкъ и расположились ѣсть. Явилось сейчасъ же пиво. Татуированный примостился къ одному изъ поляковъ и шепелявымъ своимъ голосомъ запѣлъ:
Выпилъ Куба до Якуба, Павелъ до Михала, Цупу-лупу, лупу-цупу, Компанія нала!..
Кнеипъ-виртъ, въ знакъ почтенія, приподнялъ ермолку, кланяясь Телепневу.
Старичекъ, — заслуженный профессоръ, къ которому Телепневъ несъ письмо, жилъ на горѣ, около почтовой станціи, въ собственномъ длиннѣйшемъ деревянномъ домѣ. Это было добродушнѣйшее маленькое существо, въ рыжемъ паричкѣ и огромныхъ серебряныхъ очкахъ на носу, похожемъ на утиный клювъ.
— Ist Herr professer zu Hause? — спросилъ Телепневъ у чухонки-горничной, въ полосатой тиковой юпкѣ.
— Ja… — отвѣтила она, точно проглотивши это ja.
Ввели его въ первую комнату, куда проникалъ запахъ цикорія и кухни. Онъ осмотрѣлся. Кожаный диванъ, старое фортепіано, попугай, узенькое зеркало, на стѣнѣ гравюра Вильгельма Телля въ моментъ, когда онъ прицѣливался въ императорскаго фогта. Такъ и обдало Телепнева будничной нѣмецкой жизнью; каждый стулъ носилъ на себѣ отпечатокъ тишины, умѣренности и аккуратности.
Вышелъ старичекъ, въ сѣромъ сюртучкѣ, черной скуфейкѣ и туфляхъ, которыя очень смахивали на старые женины башмаки.
Телепневъ отрекомендовался и вручилъ письмо, которое старичекъ тутъ-же прочелъ. Разговоръ завязался порусски.
— Вы хатить штудировать хемію? — вскричалъ старичекъ и поощрительно засмѣялся.
Телепневу, глядя на его добродушную мину, тоже стало весело.
Старичекъ разспросилъ его объ К., объ его бывшемъ ученикѣ — тамошнемъ профессорѣ химіи, разсказалъ при этомъ всю свою ученую карьеру, пожалѣлъ, что въ русскихъ университетахъ хемію мало штудируютъ, вспомнилъ, что когда онъ пріѣхалъ въ К., въ 34 году, такъ тамъ и вовсе не было никакой хеміи, и онъ долженъ былъ устраивать лабораторію въ какомъ-то чуланчикѣ. Потомъ онъ занялся Телепневымъ, сказалъ ему, что теперь семестръ оканчивается, но что онъ можетъ явиться къ профессору химіи и просить у него работы, что нужно ему побывать у попечителя и узнать: не потребуютъ ли съ него греческій языкъ, такъ какъ онъ хочетъ штудировать хемію.
— Вы знакомъ со студенты? — спросилъ онъ между прочимъ Телепнева.
Тотъ отвѣчалъ, что только вчера пріѣхалъ и видѣлъ нѣсколько русскихъ.