— Вы развѣ серьезно говорите, m-r Телепневъ? — вдругъ спросила Нина Александровна, мѣняя тонъ.
— Очень серьезно. Повторяю вамъ, за такихъ людей, какъ Иванъ Павловичъ, ручаться нельзя. Но еслибъ даже это было вздоръ, то все-таки его разстройство отражается на цѣломъ семействѣ. Мнѣ кажется, Нина Александровна, что вы бы могли прекратить это.
— Я и прекращу, — сказала брюнетка, вставая съ дивана. — Только тогда еще хуже будетъ.
— Можетъ быть. Да и то нѣтъ. Иванъ Павловичъ навѣрно уѣдетъ отсюда.
Нина Александровна взглянула прищурившись на Телепнева и точно вдругъ спохватилась:
— Что вы этимъ хотите сказать, m-r Телепневъ?
— Полноте, Нина Александровна, зачѣмъ намъ играть, провербъ. Я васъ не оскорбляю. Хотите вы принять мои слова — примите; нѣтъ, воля ваша. Затѣмъ имѣю честь кланяться и прошу извинить меня за безпокойство.
— Ахъ, m-r Телепневъ, я-совсѣмъ не то, но, право, я больше не могу дышать въ этомъ домѣ.
— Уѣзжайте тогда. Что васъ удерживаетъ? Вѣдь ужь, конечно, не привязанность къ Ивану Павловичу и не особенная симпатія къ вашей сестрѣ и племянницѣ.
— Да, я и уѣду. Я чувствую, что я здѣсь безполезна. Jean невыносимъ, Julie также, и наконецъ моя геніальная племянница ведетъ себя такъ, что никто въ мірѣ не въ состояніи выносить отъ злой и взбалмошной дѣвчонки, что я выношу за все мое добро.
— Ну, это ваше дѣло. Уѣзжайте, но сдѣлайте это не такъ, чтобы поражать Ивана Павловича. — И Телепневъ не могъ при этомъ не усмѣхнуться. — Солгите немножко, Нина Александровна, вѣдь это, право, не трудно. Не прощайтесь совсѣмъ; скажите, что вы пріѣдете. Иванъ Павловичъ, разумѣется, бросится за вами. Ну, да всегда можно сдѣлать такъ, что онъ васъ больше не будетъ безпокоить.
Нина Александровна слушала, опустивъ голову. Она то краснѣла, то блѣднѣла. Ее задѣлъ Телепневъ, заговоривши съ ней въ такомъ тонѣ, который, во-первыхъ, показалъ, что онъ все понимаетъ, а во-вторыхъ, отнималъ у нея возможность хоть сколько-нибудь порисоваться.
«И съ какой стати онъ говоритъ со мной такъ?» спросила она себя мысленно, но не рѣшилась остановить Телепнева или даже заговорить съ нимъ съ чувствомъ собственнаго достоинства.
— Я не могу притворяться, — сказала она взволнованнымъ голосомъ.
— Ну, пожалуйста, притворитесь. За что же бѣднаго Ивана Павловича такъ ужь вдругъ подвергать всѣмъ испытаніемъ. Онъ вотъ выбираетъ органическіе яды. Вѣдь, пожалуй, если неосторожно обойдется съ синильной кислотой, вы сами же заплачете. Ей-богу, заплачете, Нина Александровна.
— Ахъ, полноте.
— Право, нехорошо, Нина Александровна. Вѣдь, согласитесь сами, нельзя же человѣка казнить за то, что онъ не герой, и начать ему доказывать это вдругъ, когда было очень довольно времени гораздо раньше убѣдиться въ этомъ.
— Вы мнѣ дѣлаете выговоръ, — вскипѣла Нина Александровна.
— Зачѣмъ же? Я говорю съ вами, какъ съ умной женщиной.
— Во-первыхъ, я не женщина, а дѣвушка.
— Ну, съ умной дѣвушкой. Вѣдь вы любите же говорить о женской эмансипаціи. Ну, такъ вотъ вы и докажите, что стоите выше предразсудковъ. Обвините немножко и себя саму и кой съ чѣмъ помиритесь.
— Оставаться здѣсь я неспособна больше, но я, можетъ быть, сдѣлаю такъ, какъ вы говорите.
— Будете умница, я у васъ расцѣлую за это ручки. И если ужь Иванъ Павловичъ очень захандритъ, такъ, пожалуйста, дайте мнѣ знать.
Телепневъ хотѣлъ ужь раскланяться.
— Да куда же вы, m-r Телепневъ, — удержала его — за руку Нина Александровна — вы со мной Богъ знаетъ какъ обращаетесь. Пришли, наставленіе сдѣлали и сейчасъ же вопъ. Развѣ можно такъ третировать женщину. Посидите, вы видите — я нездорова.
— Да я никуда не тороплюсь, Нина Александровна.
И съ этими словами онъ сѣлъ рядомъ съ ней на диванъ.
— Вы скоро кончите курсъ? — спросила она.
— А сколько вы получаете балловъ? — передразнилъ ее Телепневъ.
— Что это, m-r Телепневъ, я разсержусь!
— Да какъ же вы меня опять начали занимать, вѣдь это возмутительно.
— Да я совсѣмъ васъ не занимаю. Что это какой вы, право. Вамъ нельзя слова сказать, чтобы вы сейчасъ-же не сдѣлали выговора. Нѣтъ, серьезно, скажите, долго вы еще здѣсь пробудете?
— До весны.
— А тамъ куда?
— Да не знаю какъ. Надо будетъ браться за какое-нибудь дѣло. Можетъ быть въ Петербургъ, а то если нужно будетъ подучиться чему, съѣзжу за-границу.
— Мы, можетъ быть, съ вами еще встрѣтимся, — сказала Нина Александровна, подавая Телепневу руку.
— А вы какъ же думаете, жить сами по себѣ?
— Конечно, моей свободы я теперь не отдамъ ни за какія сокровища въ мірѣ. Я тоже хочу за границу.