Тот самый обыватель, от чьих суждений не застраховано ни одно великое деяние, долго еще будет спрашивать: а кому нужен сейчас космос, если его исследование требует больших расходов? Мы едим картошку, которую когда-то ввезли из открытой Колумбом Америки, так же как и многое другое, — ресурсы вновь открытого мира, как это уже много раз бывало в истории, компенсируют затраты. Ведь это спутники помогли впервые измерить с точностью до десяти метров радиус Земли и расстояние меж материками. В Америке подсчитали, что только повышение качества предсказаний погоды на десять процентов позволит сельскохозяйственным фермам, строительству, авиакомпаниям, флоту, туризму и прочим предприятиям сэкономить сотни миллионов долларов. Кабель связи через океан был перегружен, но спутники по-новому решили эту проблему я открыли возможность интервидения. При помощи космической метеослужбы корабли и самолеты смогут вскоре ориентироваться с точностью до ста метров.
...И каждый день, с утра, испытатели по-прежнему идут на работу, не только в связи с подготовкой новых штурмов высоты и космоса, но прежде всего для решения задач авиации ближайшего будущего, которую они исследуют за много лет до того, как машина попадет в руки рядового летчика. Сейчас они живут уже в те дни, когда огромные скоростные лайнеры, такие, как ТУ-144 и «конкорд», выйдут на обычные свои трассы.
Я уже говорил, что в редакциях после войны мало верили нам, пишущим об авиации очеркистам. Теперь эти скептики предпочитают добираться на юг за два часа, вместо двух суток, а испытатели заняты новой проблемой — всепогодностью гражданской авиации, ее посадками и взлетом в любых условиях, по точному, до минуты, расписанию, чтобы отнять у дорог, не связанных с погодой, их преимущество. И когда говорят о таких возможных проектах, как создание летающих лодок вместимостью чуть ли не с океанский лайнер или стратопланов, запущенных постоянно на определенную орбиту, куда, как катера, меньшие корабли будут доставлять пассажиров и бригады механиков для заправки и ремонта, — мы, так быстро и легко смирившиеся с приходом фантастики в наш быт, видим в этом меньше сенсации, чем вызвала в свое время первая линия метро в Москве... Еще недавно о чудаках говорили, что они витают в небе. Но старые поговорки теряют смысл, а рабочий день испытателей теперь начинается там, где и мы с вами уже пройдем через десятилетие — по освоенным ими высоким дорогам.
Мы увидим волшебное время — уже не как наследство, доступное только потомкам. Наш юбилей за полвека — это еще только рассвет за облаками: ведь рассвет приходит раньше, если подняться выше.
Эта краткая повесть не о технике, а о людях, работающих на переднем крае, и мы знаем, что техника будет надежной, потому что сами эти люди надежны.
Когда самих их спрашиваешь о биографии, они отвечают в два слова, кратких, как послужной список, — когда начал летать и сколько часов налетал, — с лаконизмом Стендаля, который подвел итог своей жизни в предельно краткой эпитафии: «Жил, писал, любил».
И я знаю, что, написав о них эту повесть, тоже сказал еще только два слова.
Здесь нет еще биографии многих из них, и нет биографии Коли Федорова, которая оборвалась так рано, что я могу только представить, какой должна она быть. В начале 1942 года он похоронен в братской могиле у деревни Новая Молватицкого района Ленинградской области. Память войны, в которой мы устояли такой ценой, — это тоже наше наследство, и мы должны суметь передать его молодым.
Каждый из нас выходит утром своим путем, и многие, — как с детства Гарнаев, который навсегда отправился за своим косым дождем, вместе с ним гонимый ветром, всегда в пути, среди тревог, потому что в природе тоже нет покоя, тем более для тех, кто его не ищет... А там, где нет привычных нам дождей и облаков, будут другие дожди, звездные. Нам еще трудно представить полностью, что ждет за пределами ореола Земли, — лунная пыль, которой пока не обнаружили первые станции, загадки каналов Марса или бесконечные дожди Венеры, — но мы знаем, что теперь нас ждет вся вселенная, дверь в бесконечность которой только еще приоткрыли.
И, как бесценный завет Земли, мы должны взять с собой, кроме снаряжения и припасов, то, что всегда вмещалось в самые простые слова — знание и честность, верность и дружба, любовь, бескорыстие и мужество. Те слова, в которых люди сумели выразить главное свое достояние — на долгом пути от костра пещер к космическому свету.
И снова кого-то зовут в дальний путь косые дожди — они всегда ждут тех, кто их ищет. Так пусть же не пропустят свой звездный дождь молодые!
1957–1967 гг.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Небольшая книга Андрея Меркулова рассказывает о людях трудной, героической профессии — летчиках-испытателях.
В нашей литературе, воздавшей много полярникам и летчикам вообще, еще больше в последнее время — космонавтам, совсем малый угол отведен летчикам-испытателям. По существу, если бы не книги О. К. Антонова, М. Галлая и С. Анохина, мы больше знали бы об этом опасном и интересном труде от зарубежных авторов, чем по отечественным произведениям.
Вероятно, помимо причин обычных — редкости сочетания осведомленного человека и писательского умения, — тут сыграла роль необходимость секретности, особенно на первых, самых трудных и опасных этапах освоения новых моделей самолетов,
Андрей Меркулов, не будучи сам летчиком, любит эту профессию и знает ее людей, посвятив им несколько своих произведений.
«В путь за косым дождем» — книга, оригинально построенная. Писатель как бы беспорядочно выхватывает отдельные случаи и характерные черты из жизни выдающихся летчиков-испытателей, создавая вначале некоторое недоумение — что, собственно, является целью книги? Но дальше становится видно, как из разрозненных событий складывается целеустремленность, из отдельных поступков — характер, обобщающий образ человека, занятого всю жизнь испытаниями самолетов, целиком захваченного этой профессией. Наиболее близкий писателю образ летчика-испытателя Юрия Гарнаева становится заключительной фигурой, тем более сильной и трагической, что во время печатания журнального варианта книги Юрий Гарнаев погиб на вертолете МИ-6 в Южной Франции при тушении лесного пожара. Книга Андрея Меркулова стала как бы первой эпитафией этому замечательному летчику. И то, что в ней он предстает перед нами еще живым человеком, без отрешенности и удаления, какая неизбежно появляется в повествовании об ушедших, способствует глубине впечатления.
По собственным словам писателя, Юрий Гарнаев был для него «живым прообразом героев книг о светлом будущем». Эти же черты людей будущего Андрей Меркулов видит и показывает нам во всех персонажах своей книги — летчиках-испытателях, космонавтах и вообще людях летной профессии. Он не боится подчеркнуть это и мечтает о создании цельного образа, человека-героя, отважного, целеустремленного, собранного, одержимого стремлением к созданию новых машин, к дальнейшим победам над воздушным океаном планеты.
Так ли это? Только ли людям будущего должны принадлежать черты, какие писатель подмечает у своих героев?
В послевоенные годы стало модным писать о героизме труда, романтике трудового подвига, воспевать отважные поступки. Как это случается, иные литераторы переборщили. Понятия героизма, подвига и отваги стали расплывчатыми, затертыми от неточного употребления, а порой превратились в призраки. Произошло это, на мой взгляд, из-за того, что после всенародного подвига в Великой Отечественной войне, когда наши люди проявляли истинный героизм и стойкость в самых различных жизненных ситуациях прямого боя с врагом, голодной блокады, изматывающей до полусмерти работы или упорного, нечеловеческого мужества в концлагерях, обычные гражданские дела как бы померкли и стали казаться мелкими. Следовало подчеркнуть романтику будней, показать героику повседневности. Но в ряде произведений искусства и литературы вместо глубокого проникновения в существо жизни и труда, психологических закономерностей, мужества, гражданской ответственности были созданы «чучела» романтики и героизма, придуманы подвиги там, где их не было и не могло быть.