Вот так откровение! Ребекка, пристыженная, опустила голову. Да, виновата она одна.
– Товарищи, – начал Майк Скотт, когда все собрались, – у меня для вас плохие новости. Вчера вечером…
– Ой-ой, вот и началось, – прошептала Этта. – …Ястреб принес страшную весть.
Ребекка прислушалась.
– Все вы знаете, – продолжил Скотт, – что десять фургонов отделились от поезда и поехали вперед. Вчера Ястреб на них наткнулся. Все повозки сожжены, а люди убиты.
Толпа ахнула.
– Вы хотите сказать, что никого не осталось в живых? – спросил один из мужчин.
– Никого.
– С той партией ушло не меньше пятидесяти человек! – воскликнул другой.
– Если быть точным – пятьдесят четыре. Я просмотрел регистрационные формы. Проблема в том, что из них абсолютное большинство – женщины и дети, и только двенадцать мужчин, были способны держать в руках оружие.
– Может, индейцы взяли кого-то в плен? – предположил Говард.
– Нет. Ястреб сказал, что трупов ровно пятьдесят четыре. Он похоронил их в братской могиле.
В толпе заплакали: люди вспоминали тех, кто ушел с той партией.
– Чьих рук это дело? Павни или шайеннов? – спросил Клэй.
– Павни. – Ястреб поднял стрелу.
Кто-то зашумел, требуя отмщения. Скотт поднял руки – крики негодования стихли.
– Я бы, может, ничего и не сказал вам, – признался он, – но сейчас нам, как никогда, необходимо держаться вместе. Впереди нас ждут сиу, шайенны, арапахо и юты. Не время разделяться. Мы должны оставить в прошлом все обиды и трудиться вместе.
Ясно, что он имел в виду события прошлой ночи. Многие согласно закивали.
– И не думайте, что сможете выследить их и отомстить. Люди, что напали на партию, знают эту местность, вы – нет. Вас убьют в два счета. Я до сих пор уверен, что индейцы не решатся преследовать поезд таких размеров. К тому же больше всего их интересуют лошади, волы и мулы им не нужны. А теперь, преподобный Киркланд, давайте помолимся за невинно убиенных. После начнем переправу.
Люди расходились, кто-то молча, кто-то всхлипывая.
Ребекка осталась стоять на месте. У нее в голове не укладывалось, что пятьдесят четыре жизни можно вот так легко отнять.
– Ребекка, ты в порядке?
Она увидела, что рядом с ней стоит Клэй.
– Это так жестоко, – сказала она. – Неужели они такие дикари, что могут зарезать младенцев ради нескольких лошадей?
– Человечной войны не бывает, Бекки.
– Войны? Мы с ними не воюем! Или дети им чем-то угрожали?
– Они рассматривают всех нас как угрозу. Мы вторглись на их земли.
Ребекка ощутила, как в груди вскипает гнев.
– Боже милостивый, Клэй! Только не говори, что ты оправдываешь эти зверства!
– Не надо приписывать мне то, чего я не говорил, Бекки, – бросил Клэй.
Ребекка долго смотрела ему в спину. Совершенно очевидно, что взаимопонимания им не достичь. Вернувшись в фургон, Ребекка тщательно упаковала вещи перед переправой.
Ястреб нашел место, где река в ширину достигала только полумили, однако основную проблему составляло ненадежное дно. Первый же фургон увяз в зыбучем песке. Волы тянули изо всех сил, но только глубже погружались в плывун. Несколько человек поплыли на помощь с веревками и цепями. Шесть пар волов с трудом вытянули увязший фургон и упряжку.
Ребекка вздохнула, села на землю и прислонилась спиной к фургону. Впереди – чертовски длинный день.
Вскоре Клэй подошел и сел рядом.
– Нам надо поговорить, Бекки.
– Клэй, я не в настроении ругаться. Известие о тех несчастных меня подкосило.
– Прости, но поговорить и правда нужно.
Она сдалась:
– Ну, что такое?
– Несколько фургонов поворачивают обратно. Я думаю, тебе стоит присоединиться к ним.
– Не сомневаюсь, что тебе не терпится от меня отделаться.
– Черт подери, Бекки, ты же слышала, что сказал Скотти. Впереди – самое трудное.
– Гарсоны и фон Диманы тоже уезжают?
– Гарсоны – определенно нет. Фон Диманы еще думают. Отто беспокоится о здоровье Бланш. Он хочет отвезти ее туда, где она будет под присмотром врачей. Послушай, Ребекка, мне бы очень не хотелось, чтобы твой великолепный белокурый скальп украсил жилище какого-нибудь индейца. Я пекусь о твоем благополучии.
– А вы с Гартом? Что вы думаете о том, чтобы повернуть назад?
– Мы здесь, чтобы найти сестру. Мы не повернем обратно, пока этого не сделаем.
– Меня тоже привела сюда цель, Клэй. Новые начинания – это всегда риск, но я хочу попробовать.
– Если ты подождешь несколько лет, рисковать не придется. Когда-нибудь здесь проложат железную дорогу и возведут мосты через реки.
– Знаешь, Клэй, я всю жизнь сидела и ждала, когда наступит это «когда-нибудь», но всегда оно было далеко. Однако я все время верила, что оно придет – завтра, через неделю, через месяц, через год. Если я сдамся сейчас, я откажусь от мечты, которая поддерживала меня многие годы, от мечты, которая завела меня так далеко.
– Ладно, Бекки. – Клэй вздохнул. – С Божьей помощью ты доживешь до того дня, когда эта мечта осуществится. Пойду скажу остальным, что ты едешь дальше.
Известие о резне встревожило всех. Четырнадцать фургонов решили дальше не ехать, и среди них – фон Диманы. Клэй купил у них корову, несколько кур и часть припасов. Когда настала очередь Ребекки переправляться, она слезно попрощалась с Бланш и Отто. Она дала им адрес своего брата и обещала написать, как только доберется до Сакраменто. Вытирая слезы, Ребекка взобралась на козлы рядом с Клэем и помахала на прощание рукой пожилой паре.
Когда они благополучно добрались до другого берега, Клэй ушел помогать на переправу, а Ребекка взялась раскладывать на просушку промокшие вещи. Переставлять и перетряхивать все было утомительно, но по крайней мере ей не приходилось думать о печальных событиях сегодняшнего дня.
Вечером в лагере стояла тишина, все жались к своим фургонам. Клэю выпало стоять на страже с десяти до полуночи. Гарт и Майк Скотт не показывались. Ребекка задень измоталась до невозможности, но заснуть до возвращения Клэя ей так и не удалось.
– Все спокойно? – спросила она, когда он расстелил на траве свою постель.
– Да, не волнуйся, Бекки. В поезде еще пятьдесят фургонов, индейцы не осмелятся напасть. Это будет для них равносильно самоубийству.
– И все-таки мистер Скотт удвоил стражу, – заметила она, перевернулась на другой бок и закрыла глаза. Может, индейцы и не станут атаковать поезд «в лоб» – но что мешает им подкрасться в ночи и перебить часовых или забраться в фургоны и… Она сглотнула, потом встала и передвинула свою постель поближе к Клэю.
Спала она беспокойно, то проваливаясь в сон, то подскакивая от малейшего шороха. Утром ее разбудило кудахтанье кур. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что эти необычные звуки раздаются из ее фургона. Потом она вспомнила, что фон Диманы больше не с ними.
Клэй, взъерошенный и злой, сидел на своей постели.
– Надеюсь, ты умеешь готовить курятину, – хриплым со сна голосом проворчал он, – потому что я намерен свернуть шеи этим мерзавкам.
Ребекка встала и пошла к фургону, туда, где сбоку была привязана птичья клеть.
– Ага! – Она сунула руку внутрь и вытащила два яйца. – Не слушайте его, дамы, – заворковала она, обращаясь к курам. – Он не понимает, как сильно вам пришлось потрудиться, чтобы он мог позавтракать яичницей.
– Полагаю, ты и им, как мулам, дашь громкие имена?
– Ну конечно. Какой твой любимый женский персонаж у Шекспира?
– Леди Макбет. Такая же сумасшедшая, как и все вы. – Он удалился в кусты на поиски уединения.
Когда Клэй вернулся, Ребекка оделась, разложила костер и взялась раскатывать тесто для печенья. Скотт сказал, что они задержатся здесь на день, чтобы почистить фургоны и просушить пожитки, и Ребекка строила грандиозные планы насчет стирки и яблочного пирога.