Ребекка чувствовала себя заклейменной. Женщины шушукались, когда ее фургон проезжал мимо. Некоторое бросали на нее полные сочувствия взгляды, но большинство смотрели с ненавистью, как будто это она виновата в том, что поезд в опасности.
По счастью, фургон вел Клэй. Майк Скотт освободил его от рейдов и дежурств и велел не спускать глаз с Ребекки. Прошлой ночью Ребекка просыпалась каждые десять – пятнадцать минут – она боялась, что если уснет крепко, то, открыв глаза, обнаружит подле себя Орлиного Когтя. Теперь она забралась в фургон, чтобы спрятаться от чужих взглядов, и свернулась калачиком на меховой полости в надежде, что покачивание убаюкает ее. Она ошиблась: фургон трясло так сильно, что о сне не могло быть и речи.
Они уже приближались к Скалистым горам. Тут росла одна полынь, а стоячая вода в водоемах отдавала гнилью, и ее приходилось долго кипятить. Единственной хорошей новостью было то, что Ястреб и другие верховые не наблюдали следов индейцев. Ребекка могла лишь надеяться, что Орлиный Коготь смирился с отказом Клэя.
Еще несколько дней ничем не отличались один от другого. Одну ночь они провели в форте Каспер, под защитой местного гарнизона, потом пересекли мост через Платт. Третьего июля, спустя четыре дня после отъезда из форта Ларами, преодолев пятьдесят миль, они прибыли к Индепенденс-рок. Скотт сказал, что до послезавтра они останутся здесь, чтобы отметить праздник.[5] Лагерь разбили у реки, где кедры и ели распространяли восхитительный аромат хвои. Впервые после отъезда из укрепленного форта Ребекка покинула кольцо повозок и вместе с другими полезла на скалу, чтобы вырезать там свои инициалы, – то же делали сотни путников, проходивших этим путем до них. Том и Этта опередили их.
Влюбленный юноша обвел сердечком свои и Эттины инициалы.
Хотя опасность нападения индейцев таяла с каждым днем, Клэй и Гарт не оставляли Ребекку одну.
Она с восторгом смотрела сверху на воды реки Суитуотер. Вдали возвышались горы, которые им предстояло перейти. Спокойная красота наполняла пейзаж, и Ребекка наконец-то расслабилась, позволив себе насладиться ею сполна.
Если кто-то до сих пор и относился к ней с неприязнью, то не показывал этого. Дичи в этих местах было много, на вертелах жарились кроличьи тушки и куски оленины. Женщины напекли пирогов и наготовили всякой вкусной снеди.
В лагере царила атмосфера праздника. Мужчины и женщины соревновались в ловкости, быстроте, сноровка. Клэй очень метко набрасывал кольца на бутылки, и Ребекка от души аплодировала ему. Потом они с Клэем оказались в паре на соревнованиях по бегу в мешках. Участвовали еще Гарт и Джорджи Гарсон – они стояли со стороны Клэя, и Этта с Томом – со стороны Ребекки. Клэй поставил в мешок правую ногу, а Ребекка – левую. Крепко обнявшись за талию и придерживая мешок свободной рукой, пары ковыляли и прыгали к финишу под смех и подбадривающие крики остальных. Клэй и Ребекка шли впереди. Клэй и Гарт, естественно, подкалывали друг дружку. Когда до финиша оставалось несколько ярдов, Гарт и Джорджи споткнулись и налетели на Ребекку с Клэем. Все четверо растянулись на земле, а Этта и Том вышли из игры абсолютными победителями.
– Бекки, ты же заметила, что мой братишка упал нарочно? – весело спросил Клэй. – Терпеть не может, когда я побеждаю, а побеждаю я почти всегда.
– Не слушай его, Бекки! – ответил Гарт. – Он еще ни разу не обошел меня состязаниях по стрельбе.
– А ты ни разу не обставил в стрельбе Кольта, – заметил Клэй.
– А кто такой Кольт? – спросила Ребекка, отряхивая платье.
– Наш младший брат. – Гарт рассмеялся. – Он комару в глаз попадет, если понадобится.
– Ну, сомневаюсь, что это ему и правда потребуется, – ответила Бекки. – Ладно, с меня на сегодня хватит соревнований. Вы продолжайте, если хотите, а я отдохну. – Она села и прислонилась спиной к дереву.
– И я. – Клэй опустился рядом с ней.
– А я – нет. Этот проныра Фаллон затеял игру в наперсток. Берет десять центов за попытку. До встречи!
– А что за игра в наперсток?
– Ловкость рук. Берется горошина и три скорлупки от грецкого ореха. Горошина кладется под одну из скорлупок, скорлупки быстро передвигаются. Игрок должен угадать, под какой горошина.
– И нужно заплатить десять центов, чтобы попробовать отгадать? А что будет, если угадаешь?
– Тогда тебе заплатят десять центов.
– А зачем кому-то играть с этим хитрецом Фаллоном?
– Знаешь, Бекки, если найдется желающий одурачить моего брата, Гарт просто не сможет ему отказать. Он искренне верит, что если найти место, из которого растет радуга, то там обнаружится и клад. Он часто поговаривает, что хочет отправиться искать золото.
– Думаешь, он сделает это?
– Что? Поедет искать или найдет?
– Поедет искать.
– Не сомневаюсь, Бекки. Не сомневаюсь. Одно я знаю точно: Гарт не осядет во Фрезер-Кипе, чтобы выращивать хлопок.
– А ты?
– Я не настолько люблю возиться с землей, как мой брат Уилл, но Фрезер-Кип у меня в крови. Чтобы я уехал оттуда, должно произойти что-то исключительное.
Вечером снова были песни и танцы – отмечали день рождения нации. Нации отныне единой – если и не духом, то плотью.
В конце концов, Ребекка, запыхавшаяся, не способная сделать больше ни шагу, присела отдохнуть. Гарт отлучился, чтобы положить добавки себе и Клэю. Ребекка ограничилась куском пирога и кружкой кофе. Она мелкими глотками пила горячий напиток, когда Гарт вернулся.
– Бекки, тебе стоит съесть что-нибудь посущественнее кофе и пирога, – заметил Клэй.
– Клэй, все хорошо, не беспокойся. Я нахваталась картофельного салата, пока готовила его и пробовала.
– Ага! – воскликнул Гарт. – То-то он такой вкусный.
– Гарт, знаешь, когда ты решишь остепениться и женишься, ты сделаешь кого-то из женщин очень счастливой.
На темном от загара лице. Гарта сверкнули белые зубы.
– Ох, сестренка, я тешу себя надеждой, что уже осчастливил больше, чем мне полагалось.
– Ты даже представить себе не можешь, как женщине приятно, когда мужу нравится ее стряпня.
– Разве кому-то может не нравиться твоя, Бекки? – спросил Клэй.
– Ты меня портишь, Клэй. Кроме пары слов в Ясеневой лощине я от тебя по поводу своей готовки ничего не слышала.
– Мне нравится все, что ты готовишь.
– Ну, насчет будущего ничего не могу обещать, потому как малышка Кейт перестала исполнять свои обязанности.
Гарт подавился недожеванным куском.
– Кейт? – кашляя, выдавил он. – Какие еще обязанности?!
Бекки подала ему кофе, и он торопливо сделал несколько глотков, чтобы прочистить горло.
– И не надейся, братишка, Кейт – это курица, – пояснил Клэй.
– Да. – Ребекка кивнула. – Может, горный воздух плохо на нее повлиял, а может – тряска. Мне едва хватило яиц на картофельный салат. Она перестала нестись, а Леди Макбет в одиночку не справляется.
Ребекка вздохнула и откинулась на спину. Она с удовольствием слушала популярную песенку, которую пели у соседнего костра. Впервые за несколько дней ее не мучил страх того, что Орлиный Коготь затаился где-то поблизости. Она осознала, что ее спокойствие и радость во многом связаны с присутствием этих двух мужчин. Удивительно: прошло всего-то пара месяцев, а они стали так много для нее значить. Четыре года Ребекка таила в сердце ненависть к южанам, а сейчас эти двое для нее дороже всех на свете – за исключением, пожалуй, родного брата Мэтью.
Гарт закончил трапезу и ушел. Провожая его взглядом, Ребекка размышляла об остальных членах семьи Клэя. Все ли они так же милы, как Гарт?