Я отвёл её в тёмный угол. Безмозглое существо дрожало от страха: так корове не дано понять, что делает с ней ветеринар. Я зажёг свечку и стал приближать её к глазам животины, а потом удалять от них. Яркий свет заставляет зрачки сужаться, они превращаются в узкие щёлочки, как у кошки. Наблюдая это, я невольно почувствовал волнение: её глаза, скорее круглые, чем овальные, подобны волшебным синим зеркалам. В них отсветы янтаря. Глазное яблоко словно капля ртути. Я вдруг увидел там себя самого: я смотрел на неё, а получалось, что на самого себя. Мне захотелось прекратить опыт. Когда человек видит своё отражение в глазах чудовища, он испытывает головокружение. Кому-то это может показаться смешным. Однако пусть меня судит лишь тот, кто когда-нибудь пережил подобный опыт.
Невозможно безразлично наблюдать за ней. Стоит до неё дотронуться, как интерес исследователя вдруг исчезает. Едва коснувшись, рука отдёргивается, точно от удара током. Один из наших основных инстинктов говорит о том, что прикосновение связано с теплом: холодных тел нет. Но её температура ранит меня и причиняет боль. Она напоминает холод трупа, который уже покинула жизнь.
25 февраля.
Они появились. Их много. Обычно наша порция боеприпасов составляет шесть патронов, а сегодня мы истратили восемь.
26 февраля.
Вместе с Батисом мы истратили девятнадцать патронов.
27 февраля.
Тридцать три.
28 февраля.
Тридцать семь.
1 марта -16 марта.
Я слишком занят борьбой за свою жизнь, чтобы вести записи. А о том, что я мог бы описать, лучше не сохранять воспоминаний.
18 марта.
Штурмы постепенно становятся не такими яростными. Сегодня я довольно долго осматривал со стороны леса маяк и наш балкон. Батиса моё занятие заинтересовало, и он присоединился ко мне, не говоря ни слова. Мы стояли рядом, плечом к плечу. Мои мысли занимало одно: я хотел увидеть маяк таким, каким видят его чудища, попытаться войти в тайники мозга этих кровожадных существ, чтобы понять, каким они видят меня. Спустя некоторое время Батис сказал:
— Ну, что ж, похоже, никаких изъянов в нашей обороне нет.
И ушёл.
20 марта — 21 марта.
Они наблюдают за нами, но не нападают. Сначала это вызывало во мне тревогу, но позднее она сменилась простым любопытством. Обычно мы видим лишь мелькание теней. Иногда их можно различить между деревьями или на морском берегу. Когда луч маяка падает на одно из чудищ, оно тут же исчезает.
Ночь постепенно расширяет свои границы. Сейчас в нашем распоряжении только три часа света. Остальное время — владения ночи. Не успевая появиться, солнце уже прощается с нами. Как выразить на бумаге весь ужас, который овладевает нами в этот момент? Даже в обычных условиях пребывание на острове само по себе могло бы означать для человека исключительный и страшный опыт. Присутствие чудовищ переносит этот эксперимент за пределы разумного. Может показаться невероятным, но порой промежутки между штурмами кажутся мне страшнее, чем сами штурмы. Внутри маяка, среди теней, отбрасываемых керосиновыми лампами, мы слушаем смешанный шум ветра, дождя и волн и ждём рассвета. Мы ждём его и ждём, не ведая, что наступит скорее: новый день или смерть. Никогда бы не подумал, что ад похож на такую заурядную вещь, как часы без стрелок.