— Если хотите — уезжайте. Может быть, вам это неизвестно, но у нас есть шлюпка. Её оставил тот корабль, который привёз меня на остров. Она находится в маленькой бухте рядом с домом метеоролога, к северу от него. Её скрывает растительность. Я давно туда не ходил, но думаю, что она цела: лягушанам от людей нужно только их мясо. Возьмите с собой провизию и столько питьевой воды, сколько сможете увезти.
Он замолчал и зажёг сигарету. Потом, не переставая курить, сделал несколько упражнений руками, словно выражая таким способом своё пренебрежение к будущему.
— Совершенно очевидно, что из этой затеи ничего не выйдет. Поблизости нет никакой земли, кораблей вы тоже не встретите, а потому умрёте от голода и жажды. Это в том случае, если шторм не перевернёт вашу скорлупку. И если лягушаны не возьмут вас на абордаж. Но я не хочу лишать вас права выбора.
Вместо ответа я тоже зажёг сигарету и молча стоял перед ним. Было холоднее обычного. Пар, выходивший из наших ртов, смешивался с дымом сигарет. Батис видел, что я обдумываю его слова, но не мог даже представить направление моих мыслей.
— Я думаю, что следует сделать ещё одно усилие и рискнуть, — заявил я в конце концов. — На самом деле, терять нам нечего. Если чудовища снова примутся штурмовать дверь, их уже ничто не остановит. Я видел на маяке водолазный костюм и воздушный насос к нему. Как вы думаете, мы сможем погрузить всё это в шлюпку и добраться до португальского корабля?
Батис не понимал, куда я клоню. Он нахмурил брови.
— Динамит, динамит, — сказал я, показывая в сторону корабля сигаретой, которую держал в руке.
Батис вдруг напрягся всем телом, будто встал по стойке „смирно“:
— Вы хотите добраться на шлюпке до рифов, где затонул корабль. Потом надеть водолазный костюм, совершить погружение и достать динамит. Вы хотите с моей помощью спуститься в царство лягушанов и прямо у них из-под носа утащить взрывчатку? — в нескольких словах описал он мою идею.
— Вы прекрасно изложили суть.
Батис посмотрел на меня, потом отвернулся и почесал затылок. Когда он снова взглянул на меня, его брови изогнулись дугой. Во взгляде читалась смесь жалости и безразличия.
— Послушайте, Кафф, может быть, это не так похоже на самоубийство, как кажется на первый взгляд. Чудища нападают на нас только ночью, как все хищники. Это означает, что днём они отдыхают. Если мы выберем подходящее время, у нас есть шанс успешно провести операцию. Море огромно. Кто знает, где они обитают? Неизвестно, находится ли их гнездо сразу по другую сторону острова или в десяти километрах от берега. На корабле, как вы сами сказали, нет ничего, что могло бы привлечь их внимание, а потому им незачем приближаться к нему.
Батис отрицательно покачал головой. Ему не нравилось слушать ерунду. Но я не сдавался.
— Что нам терять? В сущности, мы просто два трупа, которые пока ещё могут говорить, и не более того. Вы сами только что утверждали, что мы находимся в конце пути. Батис, — настаивал я, — разрешите мне рассказать вам одну ирландскую историю. Однажды комиссар английских войск захотел поймать одного юношу. Он утверждал, что генерал Коллинз,[8] вождь повстанцев, ничего не стоит без своих командиров. Юноша был одним из тех безвестных командиров, которые обеспечивали связь Коллинза с повстанцами. Его преследовали непрерывно и неустанно. Однажды комиссар вернулся домой поздно после дня допросов и признаний. Он был доволен: на следующий день им наконец удастся взять этого юношу.
— Ну и что же? — робко поинтересовался Батис.
— Друзья юноши поджидали англичанина в столовой его собственного дома.
— А теперь я вам расскажу одну немецкую историю, — зарычал Батис. — Жил-был однажды бедный паренёк, сын крестьянина. Ему нравилось прятаться на деревьях и под кроватями. Когда он спускался с дерева или вылезал из-под кровати, то всегда получал подзатыльник. Конец истории.
— Вы мне нужны, Кафф. Кто-то же должен качать воздушный насос и вытаскивать ящики с взрывчаткой. Мне одному не справиться.
До этой минуты он слушал меня терпеливо, как слушают придурковатых детей или выживших из ума стариков, но, поскольку я продолжал настаивать, он повернулся ко мне спиной.
— Подождите! — закричал я, хватая его за руки. Он высвободился с неожиданной яростью, произнёс пару выражений на немецком языке, которые вряд ли могли выйти из-под пера Гёте, и пошёл прочь. Я последовал за ним. Оказавшись на маяке, Кафф занялся починкой двери. Он принялся поправлять нанесённый ей прошлой ночью ущерб, не обращая на меня никакого внимания.