– Убита? В результате несчастного случая?
– Нет, не в результате несчастного случая, рабби. Ее задушили серебряной цепочкой, которую она носила на шее; знаете, такая тесная, довольно массивная цепочка с замком сзади. Несчастный случай совершенно исключается.
– Но это же ужасно! Она… она член нашей конгрегации? Я ее знаю?
– Вы знали Элспет Блич?
– Нет, – покачал раввин головой. – Довольно необычное имя, Элспет.
– Разновидность от Элизабет. Англичане так говорят. Девушка – из Новой Шотландии.
– Из Новой Шотландии? Туристка?
– Нет, не туристка, рабби, – улыбнулся Лэниген, – а прислуга. Знаете, в революцию многие богатые жители колоний, в особенности Массачусетса, убежали в Канаду, главным образом в Новую Шотландию. Лоялисты, как их тогда называли. А теперь они постепенно возвращаются в эти края… в качестве слуг. Хорошего, конечно, мало, если смотреть с точки зрения предков… Девушка, о которой идет речь, работала в семействе Серафино. Вы их знаете, рабби?
– Судя по фамилии, они итальянцы, – улыбнулся раввин, – а я что-то не знаю итальянцев, которые бы состояли в нашей конгрегации.
– Точно, они итальянцы, – улыбнулся и Лэниген, – и я точно знаю, что в вашу они не ходят церковь, потому что ходят в мою, в ’’Звезду морей”.
– А вы разве католик? Вот уж не думал, что в городе, подобном нашему Барнардз-Кроссингу, начальник полиции может быть католиком.
– О, здесь еще в революцию жило несколько католических семейств. Если бы вы были знакомы с историей нашего города, вы бы знали, что из всех городов пуританского Массачусетса именно здесь католики могли жить спокойно. Барнардз-Кроссинг основали люди, которые не очень симпатизировали пуританам.
– Очень, очень интересно. Я непременно займусь этим когда-нибудь. – После некоторого колебания он спросил: – Девушка… эта девушка, о которой вы говорите, над ней э. . надглумились?
– Кажется, нет, – ответил Лэниген, разводя руками в знак того, что он еще точно не знает. – Медицинская экспертиза покажет. Никаких следов борьбы не обнаружено ни на теле, ни на одежде. А вообще, она и одета-то была ‘лишь кое-как: комбинация, легкое пальто, а на нем – прозрачный такой дождевик из пластика. Как я уже сказал, никаких следов борьбы мы не нашли. Да и не успела бы она. Цепочка, которую она носила на щее, это, знаете, тесная такая штука: ее достаточно повернуть пару раз, и все – человека нет…
– Ужасно, – прошептал раввин, – ужасно! И вы думаете, что это произошло на территории синагоги?
Мы не знаем, где произошло убийство, – ответил Лэниген, поджав губы. – Ее вполне могли убить и в другом месте.
– Тогда зачем же было перетащить ее туда?– спросил раввин, устыдившись тому, что он непроизвольно подумал сразу о так называемых ритуальных убийствах, которые частенько подстраивались в прошлом, чтобы можно было обвинить в них евреев.
– Затем, что, если разобраться, место весьма подходящее. Можно подумать, что в этих небольших городах сколько угодно мест, где можно спрятать труп. На самом же деле это не так. Все тут на виду: где нет домов, там всегда ходят влюбленные. Нет. лучше места, чем двор синагоги, не найти. Темно там, никто поблизости не живет, а и не войдет ночью никто. – Помолчав с минутку, он спросил: – Кстати, вы сами в какие часы были в синагоге?
. – Вы думаете, что я, может быть, видел или слышал что-нибудь?
– Да-а-а…
– И вам, надо полагать, – улыбнулся раввин, – хочется знать также, чем я занимался в эти критические часы? Что ж, извольте. Я вышел, из дому около половины восьмого может, даже в восемь. Точно я не знаю, потому что не часто смотрю на часы; чаще всего их у меня и нет. Мы пили чай с мистером Вассерманом, президентом нашей конгрегации, когда пришел Стэнли, наш служка, и сказал, что прибыли мои книги и что он затащил ящик ко мне в кабинет. Я извинился и тут же поехал в синагогу. Вышел я вслед за Стэнли, такччто если вы спросите у мистера Вассермана и моей жены, с одной стороны, и у Стэнли, с другой, то сможете установить время довольно точно. Я спарковал машину и поднялся прямо в свой кабинет – он на втором этаже. Просидел я там за полночь. Это я знаю точно, потому что взглянул, помню, на часы – они у меня стоят на столе – и увидев, что уже полночь, решил, что мне пора домой. Правда, я еще дочитал главу, потому и сказал иза полночь11. – Ему вдруг пришла мысль. – А вот нечто, что позволит вам еще точнее определить время моего ухода. Возвращался-то я домой пешком, и как раз, когда я уже подходил к дому, вдруг полил сильный дождь, так что пришлось даже побежать. Может быть, кто-нибудь – метеостанция, скажем, – ведет точный учет погоды.