– Больше того, как Стэнли, так и Силия, ближайшая подруга Элспет, если не единственная, оба намекнули, что Джо Серафино был неравнодушен к убитой. А у меня такое чувство, что миссис Серафино сама боится, как бы ее муж не оказался замешанным. Жаль, что мне не удалось поговорить с ним с первым сегодня утром.
– А я-вот поговорил. Мы его разбудили и потащили в морг: там он и опознал девушку. Он был расстроен, это правда, но не больше, чем был бы любой другой на его месте.
– А какая у него машина?
– Спортивный Бьюик.
– Что-то я не видел машины.
– Давай, Хью, вызовем его и зададим парочку вопросов.
– И что получится?– засмеялся Лэниген. – Он тебе скажет, что был в своем клубе с восьми вечера до двух утра, и это подтвердит добрый десяток официантов и несколько десятков посетителей. Ты это оставь, Ибен. Я хотел только показать тебе, что если задаться вопросом, кто мог бы убить девушку, то таких возможных убийц уйма. А почему бы не Силия? Она была единственной подругой Элспет. К тому же она рослая, сильная; поднять и понести труп ей ничего не стоило бы.
– Но ты забываешь, что девице кто-то сделал ребенка. И уж никак не Силия, какая бы она ни была рослая и сильная.
– Ничего я не забываю. Ты полагаешь, что тот, кто сделал ей ребенка, тот ее и убил. Но это вовсе не обязательно. Предположим на минутку, что у Силии есть какой-то хахаль и что он одновременно баловался и с Элспет. Допустим дальше, что она от него забеременела, и Силия узнала об этом. Она мне сама призналась, что Элспет ей что-то говорила, будто чувствует себя неважно последние дни и собирается сходить к врачу. Она могла сама догадаться, в чем дело, либо же Элспет ей все рассказала. У нее ведь, кроме Силии, никого здесь не было, а между тем ей очень хотелось поделиться с женщиной постарше. Она даже могла рассказать ей, от кого именно забеременела, так как могла и не знать, что он живет одновременно и с Силией.
– Но ведь у Элспет не было хахаля!
– Это Силия так говорит. Миссис Серафино тоже так считает и упомянула лишь о каких-то письмах, которые Элспет получала регулярно, кажется, из Канады. И еще: ведь Силия тоже была вчера выходная, вернулась, я уверен, поздно, когда миссис Хаскинс уже спала. Представь на минутку, что, увидев свет в окошке у Элспет, она зашла к ней, чтобы порасспросить: ей ведь было известно, что та была у врача. Элспет только что удостоверилась, что она на самом деле беременна, ей ужасно не терпится поделиться с кем-нибудь, вот она все и рассказала. Силия уговаривает ее набросить на себя пальто – если с подругой, то ей и впрямь незачем было надевать платье,
и они вышли погубять немножко. Когда они подошли к синагоге, полил сильный дождь, вот они и укрылись в машине раввина. Тут-то Силия, может быть, и узнала, кто отец, и в припадке бешёнства схватила цепочку сзади и задушила ее.
– У тебя еще кто-нибудь значится в списке?
– Для начала хватит и этих, – улыбнулся Хью.
'- Все-таки я по-прежнему голосую за раввина, – упорствовал Ибен.
Как только Лэниген вышел, раввин пошел в синагогу. Он понимал, что помочь он ничем не может, но все-таки считал своим долгом быть там, раз замешана синагога.
Из окна кабинета он наблюдал, как полицейские что-то вымеряли, фотографировали, искали. Небольшая толпа зевак – в основном мужчин – окружила стоянку и жадно ловила каждое слово, произносимое кем-нибудь из полицейских. Он удивился, как это столько собралось народу в рабочее время, но потом заметил, что люди все время менялись. То кто-нибудь останавливал машину, вылезал и толкался несколько минут, то останавливался пешеход; люди приходили и, постояв некоторое время, уходили восвояси.
Впрочем, смотреть было не на что. Однако раввин все-таки не отходил от окна. Он опустил жалюзи, но так, что мог видеть все, оставаясь сам невидимый. У его машины стоял полицейский в форме и не давал подходить никому. Всюду шныряли корреспонденты и фоторепортеры, и раввин забеспокоился – вдруг они узнают, что он здесь, и поднимутся взять с него интервью. Он не имел ни малейшего понятия, чего бы он мог сказать им и следовало ли ему говорить с ними вообще. Он их, пожалуй, отошлет к мистеру Вассерману, который, в свою очередь, отошлет их к адвокату, представляющему интересы конгрегации. Но ведь такая уклончивость – не вызовет ли она кривотолки и подозрения?
Когда в дверь наконец постучали, это были не репортеры, а полиция. Высокий мужчина со слезящимися глазами представился как лейтенант Дженнингс.
– Стэнли сказал мне, что вы здесь.
Раввин предложил ему стул.