– Вы же знаете, как работают государственные учреждения, а полиция в этом отношении ничуть, боюсь, не лучше. Они хватаются за первую попавшую ниточку, и как только кто-нибудь попал к ним на подозрение, они сосредоточивают все свои усилия именно на нем. Вот я и подумал, что мне, может быть, удастся предостеречь мистера Лэнигена от этой ошибки и уговорить его не прекращать поиски также и в других направлениях.
– Именно это я и имел в виду, рабби!– восхищенно заорал Бекер. – Ну точно то же самое я говорил Эйбу Кессону. Можете у него спросить, он не даст соврать. Знаете, рабби, у меня гора свалилась с плеч.
20
Тюрьма состояла из четырех камер со стальными решетками на первом этаже отделения полиции. В каждой камере стояла узкая железная койка. Тут же были туалет и раковина для умывания с краном, а с потолка свисала лампочка в фаянсовом патроне. В коридоре днем и ночью горела тусклая лампочка, сам же коридор упирался одним концом в стену с решеткой на окне, а другим – в вахту, она же приемная. Кабинет Лэнигена был на втором этаже.
Из приемной Хью Лэниген показал раввину камеры, затем повел его к себе.
– Тюрьма у нас крошечная, – сказал он, – но, к счастью, нам больше и не нужно. Кажется, во всем крае нет старше тюрьмы. Само здание было построено еще в колониальные времена и в нем размещалась первоначально мэ0ия. Его, конечно, ремонтировали и обновляли время от времени, но фундаменты, а также капитальные стены те же. В камерах теперь электричество, оборудованы туалеты и водопровод, но это все те же камеры; они здесь еще с гражданской войны, если не раньше.
– А где питаются арестованные?
– Вы зря употребляете множественное число, засмеялся Лэниген. – У нас их почти никогда не бывает больше одного, разве лишь в ночь с субботы на воскресенье. Кто-нибудь, знаете, напьется, начинает бузить, вот мы его и сажаем на ночь. Когда же у нас кто-нибудь сидит и днем, то мы заказываем для него обед в каком-нибудь ресторане поблизости, чаще всего у Бэрни Блэйка. В старое время начальник полиции неплохо выгадывал на задержанных. Городское управление выделяло ему определенную сумму на содержание каждого арестованного. Когда я поступил в полицию, шеф буквально заставлял нас охотиться за пьяницами. Стоило кому-нибудь показаться на улице подвыпившим, и ему приходилось ночевать в полиции. Но потом, еще до того как я стал начальником, зарплату повысили, расходы нё содержание арестованных включили в бюджет, так что полиция арестовывает уже не так рьяно.
– И так они и сидят в этих дырах до суда?
– О, нет! Если мы решим все-таки привлечь вашего друга, то завтра же доставим его в суд, и если судья утвердит арест, то переведем его в Салем либо в Линн.
– Ну и как? Решили все-таки привлечь?
– А уж это зависит'от прокурора. Мы ему представим весь наш материал, он задаст еще вопросы кое-какие и решит. Он может принять решение о привлечении его не за убийство, а просто как важного свидетеля .
– Когда вы дадите мне свидание?
– Да хоть сейчас. Можете спуститься к нему в камеру, а то я велю привести его сюда.
– Мне бы хотелось побыть с ним наедине, если не возражаете.
– Пожалуйста, рабби. Я велю доставить его сюда и оставить вас одних. Надеюсь, вы не припрятали оружие, ножовку или напильник?– спросил он смеясь.
Раввин тоже засмеялся и похлопал себя по карманам. Лэниген открыл дверь и крикнул, чтобы кто-нибудь из полицейских доставил арестованного к нему в кабинет. Затем он вышел и оставил раввина одного. Минуту спустя в кабинет вошел Бронштейн.
Он выглядел гораздо моложе жены, но раввин подумал, что это объясняется разницей не столько в возрасте, сколько в здоровье. Вид у него был растерянный .
– Я вам очень благодарен, рабби, что вы пришли, но отдал бы очень много, чтобы эта встреча состоялась где-нибудь в другом месте.
– Я понимаю.
– Понимаете, я даже поймал себя на том, что я рад, что моих родителей нет больше в живых – да, да, и что у меня нет детей. Потому что, если даже поймают убийцу, я все равно не смог бы посмотреть им в глаза.
– Я вас очень хорошо понимаю, но все-таки не забывайте, что беда может постигнуть любого и каждого. Только покойники застрахованы от этого.
– Да, но уж больно все это безобразно…
– А где вы видели благообразную беду? Старайтесь просто не думать об этом. А теперь расскажите мне о несчастной этой девушке.
Бронштейн ответил не сразу. Он встал и принялся ходить по кабинету взад-вперед, словно чтобы собраться с мыслями и совладать со своими чувствами. Затем он внезапно остановился перед раввином и торопливо заговорил: