– Балуетесь?
Они обернулись, и перед их глазами, с улыбкой во все лицо, в дверях предстал Хью Лэниген.
Раввин поспешно опустил жену на пол.
– Мне хотелось проделать один опыт, – пояснил он, краснея. – Знаете, нелегко все-таки опустить труп на сиденье…
– Согласен с вами, – кивнул Лэниген, – но хотя миссис Смолл весит, пожалуй, куда меньше, чем весила убитая, однако и вам, рабби, куда до Бронштейна.
– Да, разница, конечно, есть, – ответил раввин, проводя гостя в дом. Усевшись в кабинете раввина, Лэниген поинтересовался, как прошло свиданье.
– Я лишь сегодня познакомился с ним, – ответил раввин. – Он, знаете ли, не похож на человека, который мог бы совершить такое преступление…
– Рабби, рабби!– перебил его Лэниген. – Если б вы видели на своем веку столько преступников, сколько довелось видеть мне, вы бы знали, что на внешность положиться нельзя. Что ж вы думаете? Что у вора вороватые глаза, а у мошенника – хитрые? Нет, смотрят они открыто, прямо в глаза и даже бровью не моргнут. Вас, я слышал, называют Народом книги, и в соответствии с этим раввйн, я полагаю, тем более человек книги. Я глубоко уважаю книги и книжников, но в делах, подобных этому, нужны не книжные знания, а практический опыт.
– Но если внешность и поведение обманчивы, тогда вообще ни на что нельзя положиться, – мягко возразил раввин. – Как же тогда действует суд присяжных? На чем они основывают свои решения?
– На доказательствах, , рабби. На математически точных доказательствах. Если же таковых нет, то на высокую степень вероятности.
Раввин чуть заметно кивнул. Затем он, вроде совершенно не к делу, спросил:
– Вы когда-нибудь слышали о Талмуде?
– Это ваш кодекс законов, не так ли? Но какая тут связь?
– Ну, Талмуд не совсем наш кодекс законов. Уж скорее Моисеево Пятикнижие. Талмуд – это комментарий к закону. Не думаю, чтобы между вашим делом и Талмудом существовала непосредственная связь, но полной уверенности у меня нет, так как в Талмуде вы найдете все что угодно. Впрочем, я не столько имею в виду его конкретное содержание, сколько метод его изучения. Когда я начал проходить в молодости наши еврейские науки: язык, грамматику, литературу, Священное писание, нам их преподавали совершенно так же, как преподают любые другие дисциплины, в обычной школе. Мы точно так же сидели за партами либо столиками, перед нами на возвышении сидел за отдельным столом учитель, он читал уроки и писал на доске, задавал уроки на дом и спрашивал, словом – как всюду в школах. Когда же мы дошли до Талмуда, методика обучения резко изменилась. Представьте себе длинный такой стол, вокруг которого сидит на скамейках группа учащихся. Во главе стола сидит учителе – у’моего учителя была длинная такая борода, как у библейского патриарха. Мы читаем фразу, короткое изложение какого-нибудь закона. Затем следуют возражения, пояснение, споры древних раввинов по поводу правильной интерпретации этой фразы. Сами того не замечая, мы выдвигаем собственные аргументы, возражения, дополнения, тончайшие различения, так называемый ‘’пилпул”. Время от времени учитель брался отстаивать какое-нибудь положение, и мы обрушивали на него целый шквал вопросов и контраргументов. Так, верно, выглядит охота на медведя: на огромного зверя наскакивает свора лающих собак, и стоит ему отогнать какую-нибудь одну, как на ее место наседают другие. В ходе спора возникают все новые и новые ситуации и идеи. Помню, как мы разбирали небольшой абзац, где речь шла о том, как определить ущерб в случае пожара. , возникшего от искры, вылетевшей из-под кувалды кузнеца. Целых две недели мы препирались по поводу этого абзаца, а когда мы с ним с сожалением расстались, у нас было такое чувство, будто только начали. Изучение Талмуда оказало на нас огромное влияние. Наши великие ученые изучали его всю жизнь – не потому, что точная интерпретация закона была так уж важна для решения проблем той или иной эпохи ( во многих случаях отдельные законы давно уже превратились в мертвую букву), а оттого, что они были до самозабвения увлечены именно аналитическим методом изучения Талмуда. Благодаря ему у них возникали все новые и новые идеи.
– И вы пытаетесь теперь применить этот метод к нашей проблеме?
– А почему бы нет? Давайте проанализируем степень вероятности вашей теории и посмотрим – устоит ли она?
– Что ж, давайте.
Раввин поднялся с кресла и начал прохаживаться по кабинету.
– Давайте начнем не с трупа, а с сумки.
– А почему?
– А почему нет?
– Окей, вы специалист, вам и карты в руки, – пожал Лэниген плечами.
– Дело в том, что сумка гораздо более плодородное поприще хотя бы уже потому, что она затрагивает трех действующих лиц, труп же только двух: жертву и убийцу. Помимо них, сумка затрагивает, не так ли, еще и меня, так как нашли-то ее в моей машине.