Все было бы куда проще, если бы раввин стал скромничать и отнекиваться, но он просто сказал:
– Да, мне это, кажется, удалось.
– Я не стану говорить вам, рабби, как сильно я привязан к Мелу. Он мне все равно что младший брат, так что вы, конечно, понимаете, как я вам благодарен. Сказать, что я был вашим горячим сторонником…
– Да, этого не скажешь, – перебил его раввин улыбаясь, – и от этого вы чувствуете себя теперь неловко. И совершенно напрасно, мистер Бекер. Я уверен, что вы действовали не из личных мотивов. Вам действительно кажется, что я не соответствую своей должности. Это ваше полное право. Я же помог вашему другу совершенно так же, как помог бы любому другому, и как помогли бы, я уверен, и вы в подобной ситуации.
Позже Бекер позвонил Эйбу Кессону и рассказал ему о беседе с раввином. Под конец он сказал:
– Все-таки тяжелый он человек. Я пришел к нему, чтобы отблагодарить за помощь и попросить более или менее извинения за то, что действовал не в его пользу на правлении. Что же сделал он? Чуть не скат зал мне прямо в лицо, что не нуждается в моей дружбе и что я волен строить ему козни и впредь.
– Судя по твоему же рассказу, дело было не совсем так. Знаешь, Эл, ты, пожалуй, чересчур хитрый, чтобы понять такого человека, как наш раввин. Ты привык читать между строк и всюду тебе мерещатся какие-то задние мысли. Подумал ли ты когда-нибудь о том, что у раввина никаких задних мыслей и нет, а говорит он именно то, что думает?
• Ну, давно известно, , что для вас с Джейком Вассерманом и Райхом наш раввин – пуп земли. Что бы он ни делал, все хорошо. Но…
– А тебе он разве сделал плохо, Эл?
– О, я вовсе не отрицаю, что он оказал нам с Мелом услугу. Я ему и благодарен за это. Но ты же не хуже меня знаешь, что его бы все равно выпустили: доказательств-то у них нет никаких.
– Ты в этом уверен? Тогда ты просто не имеешь понятия о том, как такие дела делаются. Обычно, когда тебя в чем-нибудь обвиняют, все шансы за то, что если ты преступления не совершал, тебя выпустят. Но в таком деле, как это, надо считаться еще и с другими факторами. Это уже не простое судебное дело, а с сильной примесью политики и престижа. Теперь для них уже не так важно – виновен ли человек, или нет. Их теперь занимает другое, а именно: хватит ли у них улик, чтобы отдать его под суд? Если он невиновен, то пусть его защитник это докажет. А не докажет, тем хуже для обвиняемого. Дело принимает характер игры – вроде футбола: с одной стороны прокурор, с другой защитник, а обвиняемый служит как бы мячом.
– Да, но…
– И вот еще что, Эл. Если ты действительно хочешь разобраться во всем этом, то задай себе простой вопрос: что ж теперь будет? Кого они теперь будут подозревать в первую очередь? Я скажу тебе кого. Да раввина же. И вот, какого бы ты мнения ни был о нем, дураком ты его не назовешь никак. Можешь не сомневаться, что он не хуже нашего с тобой понимает, что снимая вину с Бронштейна, он навлекает немалые неприятности на самого себя. Подумай над этим, Эл, и ты сам ответишь себе на вопрос: в самом ли деле раввин такой уж тяжелый человек?…
23
В воскресенье лил дождь. Полил он с самого утра, и в коридоре, а также в классных помещениях воскресной школы пахло сыростью пальто и резиной дождевиков. Мистер Вассерман и Эйб Кессон стояли в подъезде и смотрели на дождь, попрыгивающий на асфальте стоянки.
– Уже половина одиннадцатого, Джейкоб, – сказал Кессон. – Зряд ли они еще придут.
– Маленький дождик, и уже они струсили.
– Эйб Райх и Мейер Гольдфарб приехали, а больше вряд ли кто приедет, – сказал подошедший Эл Бекер.
– Подождем еще минут пятнадцать, – решил Вассерман.
– Раз они до сих пор не приехали, они уже вообще не приедут, – счел Кессон.
– Может, позвонить кое-кому?– высказал мысль Вассерман.
– Если они испугались дождя, – сказал Бекер, – то звонки не помогут.
– А ты уверен, что они именно дождя испугались?– с издевкой в голосе спросил Кессон.
– Чего же еще?
– По-моему, они просто попрятались в кусты. Неужели ты не понимаешь, Эл? Народ хочет остаться в стороне.
– В стороне от чего?– резко спросил Бекер. – На что ты намекаешь, черт возьми?
– Я не намекаю, а говорю прямо. Убили девушку, правильно? Вдруг в этом замешан наш раввин? Что у нас сегодня на повестке дня? Продление контракта с раввином, не так ли. Вот из-за этого они и не приехали. Допустим, они проголосуют за продление договора, а потом окажется, что он виновен. Что тогда скажут их друзья, в особенности их христианские друзья? Как это отразится на их бизнесе? Теперь ты понял, Эл?