Ты не с первого раза вспоминаешь, в какую сторону открывается дверь. Но вот, твои шаги почти не слышны, а я остаюсь одна в этой гостиной. Мне не страшно. Мне не плохо больше здесь. Мне не хочется мести. Не хочется извинений, чужих мучений или унижений.
Я сижу в кресле в гостиной, когда ты возвращаешься. Всё также смотрю на огонь. Ты стоишь в проходе, не зная, можно ли входить. Ты больше не хозяин в этом доме.
- Эйкл, я не буду тебе мстить, - спокойно говорю, не оборачиваясь.
Не за чем просто. Я знаю генерала лучше его самого и понимаю тоже лучше. Ты мне не веришь. Ждёшь, когда всё станет лишь хуже. Когда единственная надежда - смерть, то в подобные фразы теряешь веру. И ответом может служить лишь молчание. Ты будто на плахе в ожидании приговора.
- Я прощаю тебя.
И вновь молчание с твоей стороны. Ведь прощение - это всё те же слова. Они не очистят прошлое ни одного из нас. Я оборачиваюсь и вижу тебя. Замечаю твою осанку, какая была тогда на балу. Только улыбки нет, ты ждёшь, когда вынесу приговор, о котором уже говорила. Ждёшь смерти и готов к ней. Лучшего пути ты давно для себя не видишь.
- Подойди ко мне.
Ты подходишь и встаёшь на колени напротив меня. Хотя мне казалось, что ты бы хотел умереть стоя, вспомнить что-то из прошлого. Попробовать вкус той гордости, которая заставляла тебя подниматься так часто, жить так ярко... Но, видимо, уже и смерть на коленях стала вполне притягательной особой. Я дотрагиваюсь до твоей щеки, и ты подаёшься чуть вперёд.
- Прости, Элина. Я знаю, что то, что совершено, не имеет смысла прощения, но я хотел произнести эти слова.
- Они действительно не имеют смысла.
Ты закрываешь глаза, смиряясь со своей участью, а я расстёгиваю ошейник на твоей шее. И вновь твой взгляд сталкивается с моим. Что же, Эйкл, в отличие от тебя, я так и не смогла дойти до конца. Во мне никогда не было жестокости...
- Позволь умереть рабом, - тихо просишь ты.
- Почему?
- Свободным я чувствую ответственность за все свои грехи. Мне сложно уйти в то Царство с этим грузом.
- Тогда пока оставайся в этом.
Я встаю, унося с собой ошейник. А ты так и остаёшься на коленях.
- Я Ваш, - раздаётся твой тихий голос.
Я на него даже не оборачиваюсь. Конечно, ты мой, Эйкл Соми, ведь тебя переполняет сейчас страх, желание искупить хотя бы часть своих грехов, благодарность за прекращение Ада при жизни и понимание, что весь мир знает твоё лицо, так что свободным тебе долго не быть. Конечно, ты мой, генерал, иначе бы не освобождала.