Принцесса все видела и слышала, но вместо того, чтобы прийти герцогу на помощь, весело смеялась.
Ответ Брендона взбесил герцога Бэкингемского. Он бросился на Чарльза, обнажил меч и вне себя крикнул:
– Клянусь небом, еще один шаг – и я проколю тебя насквозь!
Я был свидетелем всего этого инцидента, но события разыгрались с такой быстротой, что я не успел опомниться. Словно молния, меч Брендона вылетел из ножен, и вслед за этим оружие герцога Бэкингемского взметнулось к потолку. Затем с непостижимой быстротой Брендон снова сунул свой меч в ножны и поймал за рукоятку меч герцога.
– Милорд изволили уронить свой меч! – сказал он с явной иронией и, ткнув острием в пол, продолжал: – Я хочу затупить кончик, чтобы вы, Боже упаси, не порезались!
Последовал единодушный взрыв смеха, в котором принял участие даже сам король.
Принцесса Мэри тоже рассмеялась и сказала герцогу Бэкингемскому:
– Милорд, что это за манера встречать так моих гостей? Кто поручил вам сторожить дверь? В следующий раз нам придется вычеркнуть ваше имя из списка приглашенных, пока вы не усвоите хороших манер! – Это было таким жестоким ударом для герцога, что он не нашел ни слова в ответ. А принцесса продолжала, обращаясь к Чарльзу: – Мастер Брендон, я очень рада видеть вас у себя и сожалею, что наш друг Бэкингем так жаждет вашей крови!
Затем она повела Чарльза к королю и королеве, после чего вместе с ним продолжала обход комнаты.
Знакомство Брендона с гостями состоялось.
Затем Мэри еще раз коснулась сцены, разыгравшейся при входе; она сказала Чарльзу:
– Я пришла бы вам на помощь, если бы не была уверена, что вы сами отделаете герцога по заслугам. Это было лучше маскарадного игрища и доставило мне большое удовольствие. Я ведь совершенно не выношу герцога!
Интимные собрания у принцессы Мэри никогда не открывались самим королем, а королева, бывшая значительно старше своего супруга[3], вообще сторонилась этих развлечений. Поэтому Мэри сама открывала свои балы. Быть при этом ее кавалером считалось величайшей честью и просто смешно было смотреть, сколько людей старалось попасться ей на глаза, чтобы быть замеченными и избранными. Что касается Брендона, то он отошел в угол комнаты и погрузился в разговор с канцлером Уолси, который очень любил его, и мастером Кавендишем, большим чудаком и маленьким человечком, отличающимся ученостью, добротой и горячей привязанностью к принцессе.
Однако было время открыть бал, и с хора, где помещался оркестр, я мог видеть принцессу Мэри, ходившую среди гостей, видимо, отыскивая партнера. Наконец она увидела Брендона.
Я с самого начала предчувствовал, что принцесса изберет Чарльза для открытия бала, и заранее сожалел об этом, так как такое отличие неминуемо должно было восстановить против него всю знать. Конечно, я оказался прав, так как Мэри сейчас же подошла к моему другу, и я услыхал, как она сказала:
– Мастер Брендон, не угодно ли вам танцевать со мной?
Но представьте себе мое изумление, когда я обратился к дирижеру, чтобы назначить танец, а дирижер ответил мне:
– Мастер, на первый танец мы уже получили распоряжение лично от ее высочества!
Теперь представьте мое двойное изумление, даже ужас, когда оркестр заиграл мелодию нового танца, выученного принцессой у Брендона. Я увидел, как вопросительно посмотрел Чарльз на Мэри и как она рассмеялась, утвердительно кивнув ему головой. В следующий момент она уже реяла, словно нимфа, в объятиях Брендона по залу. Это было прелестное зрелище, и ропот восхищения и удивления приветствовал парочку. Раздались даже аплодисменты, в которых принял участие сам король.
Но вскоре на хорах появилась герцогиня Кентская, первая статс-дама королевы, и передала приказание Ее Величества сейчас же перестать играть. Музыка смолкла.
– Мастер! – раздраженно сказала мне принцесса, когда я по ее вызову подошел к ней: – Разве наши музыканты устали, что перестали играть, прежде чем мы окончили танец?
За меня ответила королева:
– Я приказала музыке замолчать, так как не потерплю долее таких непристойных зрелищ!
Мэри сверкнула глазами и, вспыхнув гневом, крикнула:
– Если Вашему Величеству не нравятся наше поведение и танцы, то вы можете удалиться к себе, когда вам заблагорассудится. В присутствии Вашего Величества охота к удовольствию пропадает сама собой!
Королева подскочила к супругу, наблюдавшему за инцидентом, и сердито сказала:
– Неужели вы, Ваше Величество, допустите, чтобы меня до такой степени оскорбляли в вашем присутствии?
3
Речь идет об Екатерине Арагонской, первой супруге Генриха VIII. Для упрочения союза Англии с Испанией отец, Фердинанд Католик, выдал ее за старшего сына Генриха VII, Артура, принца Уэльского, а после его смерти – за следующего брата, Генриха VIII. Этот брак, совершенно немыслимый по каноническим законам, был заключен с разрешения папы. Впоследствии Генрих VIII придрался к неканоничности брака, чтобы развестись с Екатериной, и, когда папа не признал этого развода, порвал с католицизмом. Екатерина, некрасивая, угрюмая и ханжа, была на шесть лет старше мужа, так что в описываемое время ей было около сорока лет, а Генриху – тридцать четыре.