Их голоса затихли. Я продолжала сидеть в безмолвии. Они правы: Рольф всегда любил Кадор. Именно поэтому он занимался восстановлением своего дома, именно поэтому расширял свои владения, а женившись, он разделит его со мной. Может быть, даже станет его полным хозяином? Я уже жалела, что услышала этот разговор.
Вечером мы с Еленой поужинали. Я сказала, что хочу уйти к себе пораньше, чтобы отдохнуть перед завтрашним событием. Поэтому мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.
Мое беспокойство росло, и я, как могла, пыталась рассеять его. Прошло немало времени, пока я уснула.
Ночью меня мучили сны, от которых я то и дело просыпалась, встревоженная и подавленная. Они сменялись один другим и казались бессмысленными, когда я пыталась в них разобраться. Там были мои родители и Джекко, Дигори и Грегори Доннелли. Казалось, что они все еще предостерегают меня от какой-то грозящей мне опасности. А потом я увидела самый страшный сон.
Я была в лесу и сквозь деревья видела горящие факелы. Я пошла вперед и увидела хижину, крыша которой пылала, и человек в сером одеянии держал в руках факел, которым она была подожжена. Его лицо скрывал капюшон. Я подобралась к нему, ощущая жар от факела, и, подойдя ближе, прикоснулась к грубой ткани одеяния. Фигура повернулась ко мне, капюшон упал с лица: на меня смотрел Рольф. Он схватил меня и прошептал: «Слишком поздно. Я был там… я нахожусь здесь и теперь». Он поднял факел над моей головой, и я простонала: «Отпусти меня. Что тебе от меня нужно?» — «Кадор, — сказал он. — Мне нужен Кадор».
Я проснулась, подумав, что, наверное, кричала во сне, и села в кровати. И вдруг я услышала скрип открывающейся двери. Я затаила дыхание. «Это Рольф, — подумала я, — в своем сером одеянии. Он здесь, угрожает мне, он вот-вот выступит из тьмы и схватит меня, как во сне».
Но я уже не спала. Я сидела, съежившись, и мое сердце, казалось, готово было выскочить наружу.
— Нет, — шептала я. — Нет, уйди прочь Ничего не происходило, но он был там. Одеяние…
Мои глаза постепенно привыкли к темноте комнаты.
Теперь я ясно различала предметы. Я встала с кровати, почти рыдая от страха, но увидела не его. Дверца шкафа, открывшись и покачиваясь, скрипела. Передо мной висело платье, которое Дженни сшила для свадьбы. Это было частью моего ночного кошмара, но в ней мне мерещилось пугающее предостережение.
Я плотно прикрыла дверцу и придвинула к ней стул. Щеколда оказалась слабой, и дверца то и дело открывалась из-за сквозняка. Вот и все, что случилось.
Но меня испугал мой кошмар, поэтому это происшествие наполнилось особым смыслом, и я внезапно подумала: «Я не могу выйти замуж за Рольфа».
В глубине души я ему не верила. Он был не тем человеком, за кого я его принимала. Люди часто совсем не таковы, как мы о них думаем. Джо Крессуэл был порядочным человеком, но он сделал меня своей соучастницей в краже, а дядя Питер всю жизнь всех обманывал. Я опять чувствовала себя одинокой и покинутой. Я совершенно не разбираюсь в мужчинах.
Грегори Доннелли пугал меня своими грубыми и многозначительными взглядами, но я, по крайней мере, знала его истинную природу.
А Рольф? Лгал он или нет? Он знал, что мои чувства к нему изменились после той ночи, и теперь он узнал, почему. Но ему нужен Кадор, и он готов солгать ради него. Он любил это место. Я видела, как загорались его глаза, когда он заговаривал о Кадоре.
Если бы я захотела поговорить с ним, если бы я попыталась что-то объяснить, он бы утешил меня. Я бы поверила ему на некоторое время, а потом сомнения вернулись бы вновь. Я не могу стать его женой, пока сомневаюсь в нем.
Я пообещала ему выйти замуж, не будучи в достаточно ясном состоянии ума, чтобы принять такое решение. Я находилась в оцепенении от потери любимых людей и поэтому нуждалась в ласке и заботе, и он предложил их мне.
Я припомнила те оживленные беседы с отцом, когда Рольф приезжал к нам на ужин. Он хотел быть хозяином, и он стал им. На самом деле ему нужен был только Кадор. Я поняла, что действовала поспешно.
Мне нужно все хорошенько обдумать Я поняла, что не могу стать женой Рольфа в этот день. Я встала, зажгла свечи и села писать. Я порвала несколько листов, прежде чем мне удалось написать это письмо.
«Дорогой Рольф!
Я должна поступить ужасно, но я знаю, что поступаю правильно. Я не могу стать твоей женой! Я надеюсь, тебя это не слишком ранит. Я думаю, ты потом поймешь, что все, может быть, к лучшему. Я потеряла голову и поспешила. Мне бы очень не хотелось огорчать тебя, но замужество — такой важный шаг, а когда слова произнесены, люди связаны друг с другом навсегда.
Я поступаю ужасно, и ты будешь презирать меня за это. Я пытаюсь найти себе оправдание, но единственное, что я могу сказать, это то, что случившееся так потрясло меня, что с тех пор я чувствую только опустошенность и оцепенение. Тогда, на корабле, мне казалось, что это подобие выхода для меня, но супружество есть нечто большее. Теперь, дома, я пытаюсь рассуждать здраво, быть практичной. Несколько недель меня мучил вопрос: не поспешила ли я? Мне кажется, что прошло еще слишком мало времени после трагедии.
Рольф, пожалуйста, попытайся меня понять! Ты знаешь, что я всегда очень любила тебя, но супружество обязывает ко многому, а я пока не чувствую себя готовой предпринять такой шаг.
Прости меня, Рольф!
Аннора.»
Я запечатала письмо. Рольф должен получить его немедленно. Я не хотела, чтобы он явился в церковь в ожидании церемонии. Как только рассвело, я оделась, спустилась вниз, оседлала лошадь и поехала в Мэйнор.
Первым, кого я увидела, добравшись до Мэйнора, был Люк Трегерн, который входил в конюшню. Он удивленно посмотрел на меня.
— Доброе утро, мисс Кадорсон! — сказал он, при этом его проницательные глаза светились любопытством.
— Доброе утро, Люк! У меня письмо. Вы не могли бы позаботиться о том, чтобы оно попало к Рольфу немедленно?
— Конечно, мисс Кадорсон! У вас все в порядке?
Не хотите ли пройти в дом? Я уверен, что мистер Хансон уже проснулся.
— Нет, спасибо. Я только хочу передать ему это послание как можно скорее.
Последив, как Люк торопливо вошел в дом, я уехала.
Вернувшись в свою комнату, я села и стала смотреть в окно. Мое сердце до сих пор дико колотилось, и я повторяла себе: «Что ты наделала?»
Я пошла в комнату Елены. Она была очень удивлена, увидев меня.
— Доброе утро, Аннора! В чем дело, что случилось?
— Никакой свадьбы не будет, Елена!
Она уставилась на меня.
— Я не хочу ничего объяснять, но я не могу этого сделать!
— Но… Рольф?
— Я написала ему письмо и только что его отвезла.
Люк Трегерн должен его передать.
— Аннора!
— Я знаю, что поступила ужасно, но не могла иначе. Елена, я хочу, чтобы ты остановила все приготовления…
— Ты не хочешь объяснить мне?..
Я покачала головой:
— Сделай это для меня, Елена!
Она кивнула и вышла.
Весь дом пришел в оцепенение, словно кого-то хоронили. Слуги говорили шепотом. Елена сказала мне, что приехал Рольф. Мне не хотелось видеть его, но и отказать я не могла: я уже нанесла ему тяжелый удар.
Рольф ждал в маленькой комнатке рядом с холлом.
Он стоял, глядя на меня в молчании.
— О, Рольф, прости меня!.. Я не могла пойти на это, — начала я, запинаясь.
— Почему, Аннора? Почему?
— Мне трудно объяснить, я только знаю, что не могу сделать этого. О, Рольф, что я могу еще сказать?
— Дождаться последнего момента…
— Я знаю, но я должна была остановить все, пока не стало бы слишком поздно! Пожалуйста, попытайся понять!
— Боюсь, что это невозможно!
Его голос звучал холодно и отдаленно. Мне вдруг захотелось подойти к нему, обнять и сказать, что, каковы бы ни были последствия, я сегодня же обвенчаюсь с ним. Но он смотрел на меня с холодным недоверием. Это был другой человек, я никогда не видела его таким. Он не давал волю чувствам, и я подумала: «Он думает о том, что от него ускользает Кадор».