— Вы прямо светитесь, леди Санса, — отметила служанка Мэйви, помогавшая завязать шнуровку на спине.
— Наверное, наконец-то выспалась, — она пожала плечами.
Винтерфелл пробуждался ото сна. По коридорам уже сновали слуги, а спустившись в коридор, ведущий к Великому Чертогу, она увидела Рейегара, шагавшего рядом с воспитательницей Алиной.
— Мы идём завтракать! — воскликнул малыш, помахав ладошкой. Санса улыбнулась и взмахнула рукой в ответ. Алина что-то строго шикнула принцу, наверное, что воспитанный юный мужчина не должен кричать на весь коридор, и он только печально вздохнул.
Внутренний двор тоже потихоньку наполняла жизнь. Уже привычно стучал о наковальню молот кузнеца Тоббота, не иначе считавшего, что работа — лучшее физическое упражнение с раннего утра; конюшонок Кай важно катил перед собой тачку с сеном; за серьёзным разговором прохаживались, заложив руки за спину, глава стражи Винтерфелла Томас Овертон и королевский гвардеец Джейсон Раттигер.
Гаррольд стоял посреди двора рядом со своим конём, тщательно расчёсывая его гриву специальной щёткой — не прошло и нескольких недель как он понял, что лучше сделать всё самому, чем бесконечно корчить недовольные мины. Санса не знала, что собиралась сказать, уж точно не влепить пощёчину, бросаться обвинениями или ругаться, но ноги сами понесли её вперёд.
— Доброе утро, Санса, — Гаррольд замер на несколько мгновений, разглядывая её, слегка прищурившись. — Ого, да ты сегодня… Сияешь.
«О боги, да неужели это так заметно?!»
— Приятно слышать, Гаррольд.
Он вновь провёл щёткой по чёрной гриве, пропуская между пальцами жёсткие пряди.
— Должно быть, у меня изначально было мало шансов в сражении против короля Эйегона… Так что…
Санса сглотнула и улыбнулась той тонкой улыбкой, которая могла означать что угодно, не подтверждение, не отрицание. «Как будто сражение вообще было…» Она гордо приподняла подбородок и в тон ему произнесла:
— Как и у меня против Шафран.
Хардинг вновь замер, его губы дёрнулись. Он молча убрал щётку в мешок, висящий на крупе коня, тщательно завязал верёвки. Санса ждала.
— Шафран… — наконец выдал он так, будто это имя оставляло на языке вкус горечи. — Я рассказывал тебе о ней, да?
— Однажды. Ещё на войне. Мы грелись у костра, и ты говорил, что хочешь вернуться к ней больше всего на свете.
Он смотрел на неё своими чистыми, темнее глади озера, голубыми глазами, и она поймала в них какую-то… Беззащитность?.. Будто давила на невыносимо болящую рану. Это заставило насторожиться, но она не дожимала, лишь продолжала ждать, что будет дальше.
Гаррольд подошёл к ней на расстояние вытянутой руки. Он посмотрел вдаль, на небо, оглянулся вокруг себя, будто всё пытался подобрать нужные слова. Запустил пятерню в пшеничные волосы. Глубоко вдохнул, словно готовясь к затяжному прыжку, и наконец проговорил:
— Ты же не думаешь, что я собирался оставить её любовницей, если бы ты вышла за меня?
— Не думаю, — соврала Санса.
— У нас было будущее до того, как я стал лордом Долины, но теперь… Не знаю. Слишком много произошло, — его молчание длилось несколько ударов сердца, она видела, не хочет он больше говорить ничего вслух. Но всё-таки слова вырвались: — Если бы человек, которого ты любишь больше всего на свете, сделал ради тебя что-то действительно ужасное, идущее поперёк всего, во что ты веришь, неправильное… Что бы сделала ты?
Она больше не собиралась делать никаких выводов, но эта откровенность не фальшива, это настоящий Гаррольд Хардинг, и под его безупречным лоском, панцирем галантности и очарования, таился глубокий шрам.
— Я не знаю, — честно призналась она. Смогла бы она простить, если бы ради неё убили кого-то невинного? Смогла бы смириться? По крайней мере она знала одно, Джон никогда не заставил бы её испытать подобное. И потому она продолжила: — Думаю, я бы не оказалась в такой ситуации, Гаррольд.
Он печально улыбнулся. И это мгновение, когда он предстал перед ней таким, какой он есть, ушло. В его глаза вновь вернулась привычная смешинка, и губы тронула лукавая улыбка. Он взял Сансу за руку, наклонился и поцеловал внешнюю сторону ладони.
— Тогда ты счастливая девушка, леди Санса Старк.
Гаррольд оседлал коня и помчался прочь, он не сегодня покидал Винтерфелл, но окончательно уходил из её сердца и мыслей. Возможно, когда-нибудь он обретёт покой и сможет победить в борьбе, что шла внутри него каждый день.
— Всё нормально? — Джон остановился рядом, встревоженный и напряжённый. Он хмуро поглядел вслед Гаррольду.
— Похоже, мы узнали не всю правду.
Он вопросительно изогнул брови.
— Мы не выбираем, кого любить. Мужчины не в ответе за своих женщин, — туманно объяснила она, но на его лице отразилось понимание. Джон только кивнул в ответ.
Они стояли плечом к плечу, глядя друг на друга, и, наверное, даже подслеповатой, старой кухарке стало бы ясно, что между ними происходило. Это была такая смешная надежда, что они смогут скрыть хотя бы толику своих чувств.
— Когда ты уезжаешь?
Он помрачнел.
— Через пару недель. Нас не было в столице уже несколько месяцев. Не то чтобы Тирион страдает без моего бурчания, но его письма уже… Слишком саркастичные.
— Это намёк, — Санса засмеялась. Она смотрела в него, будто лучше пытаясь запомнить. Всего пару недель, и Джон уедет, и она вновь останется здесь, одна, и в этот раз разлука будет несоизмеримо больнее. Он поправил загнувшееся кружево на её платье и задумчиво, будто между прочим сказал:
— Мы бы могли пожениться.
Слова Джона — всё равно что волна горячей воды, и нутро Сансы будто упало, упало в бесконечные глубины, чтобы подпрыгнуть до самых высот. Они обсуждали этот шаг сегодня ночью, в перерывах между поцелуями и стонами, но сейчас, в свете восходящего солнца, это звучало совсем по-другому.
— Джон, — он взял её ладонь в свою, переплетая пальцы, но она всё равно упрямо продолжила: — В Винтерфелле всегда должен сидеть Старк. Если Арья выйдет замуж за Джендри, я не смогу передать ей правление. Тебе удобнее будет жениться на какой-нибудь дорнийке, потому что это выгоднее для твоих королевских позиций, и она всегда будет в Красном Замке, что это за брак, когда мужа и жену разделяют многие сотни лиг, и…
Джон коснулся её щеки, нежно провёл большим пальцем по скуле.
— На какой-нибудь дорнийке, — протянул он. — Всё верно, но тебя в твоих словах ничего не смущает?
Санса молчала, хлопая ресницами. Конечно смущало, её вообще много что смущало и беспокоило, но разве…
— Ты, кажется, вообще ничего не поняла. Я тебя люблю, тебя, а не какую-то дорнийку, понимаешь?
— О, — только и смогла выдавить она, и Джон обнял её, поцеловал в висок и щекой прижался к волосам. Нежность, любовь переполняли их, и это настолько ошеломляющие в своей чистоте, кристальные чувства, что она готова была закричать или расплакаться.
— Что же нам теперь делать? — прошептала Санса.
— Мы разберёмся.
Его голос звучал уверенно, твёрдо, стирая любые ростки сомнений, проклюнувшиеся в её душе. Она принимала его решение, готова следовать за ним и на этот раз не хотела спорить. Если Джон так говорил, они непременно что-нибудь придумают.
Над Винтерфеллом всё выше поднималось яркое, летнее солнце и занимался новый день, без войны, наполненный суетой, звонкими голосами и теплом. День, в который Санса Старк рука об руку вошла с Джоном Сноу.