У Богдана (Зиновия-Богдана) Хмельницкого было два сына. Старший, Тимофей (Тымош), был очень жесток и распутен, но, по крайней мере, он был храбрым воином и погиб в бою с поляками еще при жизни отца. Младший, Юрий (Юрко), был совершенно лишен государственных и военных способностей и, видимо, психически болен. Даже в ту бурную эпоху не найти второй такой биографии. Чего с ним только не бывало! Его громкое имя старались использовать все, а сам Юрий был лишь безвольной политической марионеткой. Он оказывался то в лагере сторонников России, то среди сторонников Польши, то в протурецкой партии. То избирался гетманом (главнокомандующим), то постригался в монахи, и так четыре раза! Собственная воля его проявлялась только в безудержной, даже по меркам того времени, жестокости. В конце концов турки казнили его. По преданию, за то, что он приказал содрать заживо кожу с неугодившей ему богатой еврейки. А муж ее, как оказалось, имел связи в турецких верхах. Но, конечно, это была только капля, переполнившая чашу — младший Хмельницкий уже всем к тому времени (1685 год) осточертел. И особенно украинцам, более всех страдавшим от его жестокости.
Вернемся, однако, к моему рассказу. В начале 1660 года внезапно скончался воинственный шведский король. Вскоре был заключен мир. Первая Северная война закончилась. Более всех выиграл от нее, благодаря своим изменам, курфюрст Бранденбургский (см. начало главы)[41]. Теперь Речь Посполитая смогла полностью сосредоточиться на восточном фронте. И с помощью татар добилась больших успехов. Тогда-то Чернецкий и уничтожил могилу Хмельницкого.
А что до еврейских дел, то в это время кончилось везение евреев Львова (см. главу XVII). Благородство тамошних поляков истощилось. И, как я предполагаю, кончилось оно потому, что кончилась угроза захвата города казаками. До этого евреев терпели, как возможных участников обороны. Но так как нового нашествия не предвиделось, а антисемитизм вошел у поляков в моду, то в 1664 году львовские евреи узнали, почем фунт лиха. Местные поляки обрушились на них, притом даже без всякого повода. Польские власти Львова были решительно против погрома. Но так как военной угрозы городу тогда не было, то и войск в городе почти не было. Власти могли только грозить карами в будущем. Евреи пытались защищаться, но поляков было много больше, и они одолели. Десятки евреев были убиты, сотни ранены, было разграблено много имущества. Я потому особо отмечаю этот случай, чтобы показать, как нестабильно было положение евреев. Но в дальнейшем магистрату пришлось выплатить евреям компенсации, и кое-кто из погромщиков немного посидел в тюрьме. В общем, несмотря ни на что Львов считается счастливым исключением — если бы ворвались казаки, было бы много хуже.
Одно время казалось, что Польша еще сможет выбраться из этой заварухи без территориальных потерь. Но этого не произошло. Во-первых, действительно сказывалось истощение страны — не было денег на военные расходы. Но это было еще полбеды. Главным же была традиционная польская болезнь — магнатское своеволие. По мере того, как положение Польши улучшалось, возрастала популярность короля Яна Казимира (вернувшегося в страну из эмиграции), который стал знаменем освободительной борьбы поляков[42]. В итоге в Речи Посполитой запахло усилением королевской власти и наследственной монархией. Магнаты начали бунтовать, чтобы не допустить этого. И чем дальше, тем больше. В конце концов полякам пришлось заключить перемирие, оставив в руках России Смоленщину, Левобережную Украину и Киев. В дальнейшем пришлось заключить и мирный договор на этих условиях.
А среди евреев были такие, что восприняли ужасы хмельнитчины как предмессианские муки — черный день, за которым последует искупление. В XVII веке евреям казалось, что страшнее того, что тогда случилось, быть ничего не может (и действительно не было до XX века). И вот, едва кончился «потоп» в Речи Посполитой, как еврейский мир вновь был потрясен — в Турции (Османской империи) появился еврей, объявивший себя мессией (машиахом). Напоминаю, что в Турции оказалось тогда много евреев с Украины, переживших ужасы хмельнитчины. Все это способствовало успеху псевдомессии Шабтая Цви, причем не только в Турции, но и в других странах евреи желали видеть в нем машиаха. Но это уже тема для другого рассказа. Еще одним последствием хмельнитчины и «потопа» стало появление многочисленных еврейских беженцев к западу от Польши. Местные евреи встречали их хорошо — сработала, к счастью, еврейская солидарность. Помощь беженцам оказывали и ашкеназы, и сефарды. Последние, успевшие уже обосноваться в Центральной Европе, держали ашкеназов за бедных дальних родственников. Но материальную помощь оказали (как и при выкупе пленных в Стамбуле)[43].
41
По части измен Фридрих-Вильгельм был маэстро. Они ему и дальше удавались, хотя и считается, что хорошо обмануть можно только один раз. Но возвышение Бранденбурга — Пруссии при нем произошло не только за счет измен. «Великий курфюрст» был храбрым воином и мудрым правителем. К концу его правления (то есть к концу XVII века) Берлин, например, уже считался городом. Там жило более 10 тысяч человек (то есть Берлин был всего в два раза меньше Салоник! и только в 40–45 раз меньше Парижа). Не менее половины берлинцев были беженцы, которых Фридрих-Вильгельм приютил. Больше всего было французских гугенотов, бежавших от Людовика XIV. Но и другие были, в частности, изгнанные из Вены евреи. Основание берлинской еврейской общины — важное событие еврейской истории. В дальнейшем ее ждало блестящее будущее (как и весь Берлин), а потом…
42
Кстати, незаслуженно. Ян Казимир, последний польский король из династии Ваза, лишь в самой минимальной степени обладал качествами государственного деятеля. Он вознесся только на гребне поднявшейся национальной польской волны. Гораздо более яркой фигурой была его жена, вдова его старшего брата Владислава IV, урожденная итало-французская герцогиня Мария Гонзаго. Она действительно проявила себя в трудный час. Показала и государственный ум, и личную храбрость, воодушевляя поляков на борьбу. Когда-то, в Париже, ей, еще маленькой девочке, астролог предсказал, что она станет великой королевой. Сбылось! Но может быть, подобные предсказания астрологи делают всем знатным девочкам?
43
Среди тех, кто оказался на Западе, был и наиболее известный еврейский хронист Натан Нота Ганновер, очевидец и участник тех событий. Его знаменитая книга «Пучина бездонная», изданная в Венеции по-древнееврейски, считается историческим источником первостепенной важности о том времени. Хотя, возможно, он и тенденциозен — не приходится требовать от еврея, чтобы он «встал над схваткой». Хроника получила мировую известность, переведена на многие языки (в том числе на русский) и выдержала много изданий. Личная судьба Ганновера в дальнейшем сложилась трагически — уцелев во времена хмельнитчины, он, уже состарившись, погиб на территории Чехии во время австро-венгерских разборок.