Коротыш Каноник немного ожил и принялся сам разносить слухи о том, что его дочь Аница выходит за Дармоедова сына. Портниха и корчмарка Трепетлика, а она тоже собиралась женить своего Эдуарда на богатой девушке из Краньской, все ломала себе голову, куда направить жало своего языка? Против ожидаемого события? Или за него? Наконец, по совести, решила, что ей ни к чему соваться в чужие дела, лучше подумать о свадьбе своего Эдуарда.
Ивица никому не говорил о неожиданной встрече и столкновении с грозной Лаурой, но стал задумчив и угрюм.
Молва об атаманше Ларе все чаще проносилась из края в край, а о ее внушающей ужас жестокости и черных злодеяниях создавались легенды. Трепет и страх охватили богатых и бедных, особенно страшно атаманша пытала и мучила женщин, убивала их самыми ужасными способами. Рассказывали, что одну жертву нашли с выколотыми глазами, отрубленными руками и ногами, другую — с отрубленной, вернее, отпиленной головой. В местах, где свирепствовала шайка атаманши Лары, люди молились так: «Сохрани нас, господи, от чумы, от голода, от войны и от злодейки-разбойницы Лары!» А властям и представителям закона никак не удавалось напасть на след этой словно заколдованной атаманши и ее сообщников.
Ивица так и не закончил своего учения, но получил небольшую чиновничью должность и объявил Анице, что их мукам и страданиям пришел конец, что вскоре они повенчаются, но не в городе, а в родных горах, дома. Дело уладилось так, что второе оглашение будет в своем приходе. Коротыш Каноник теперь что ни день ходил к музыканту Йожице, они вместе пировали, ведь дом музыканта поднялся и расцвел еще со времен Лауры.
Йожицу и его достойную супругу неожиданное возвращение сына сперва привело в растерянность, но потом они пожали плечами: что посеешь, то и пожнешь, как постелешь, так и поспишь! Что поделаешь!
Ивице не давала покоя страшная угроза Лауры. Но всякий раз, когда его охватывали черные мысли, он смело, чтобы успокоить себя, встряхивал головой: «Нет, нет! Это ребячество! Мы повенчаемся в родном селе, никто ничего и не узнает, а потом возвратимся в город, и я буду беречь ее как зеницу ока. В городе легче укрыться от угроз этого исчадия ада, а ей несравненно труднее будет выполнить свое намерение на глазах у властей и закона».
Вопреки обычаям родных мест, свадьба началась не в доме коротыша Каноника. Как только священник закончил венчание, все собрались у музыканта Йожицы, в «храме» Лауры, который давно пустовал, но теперь, ради такого дня, был приведен в порядок и зажил новой жизнью.
В церковь молодые отправились на повозке, тихо и скромно. Даже деревенской музыки не было. Так же они возвратились обратно.
Сердце и душа Аницы были проникнуты мягким покоем, неизъяснимым блаженством и счастьем. Она только с нетерпением ждала окончания всех обрядов и минуты, когда они с милым Ивицей вернутся в город…
Странная боль сжимала Ивице грудь, все дрожало и разрывалось у него внутри от страшных предчувствий, а взгляд его омрачался мыслями и картинами, которые он сам не мог бы определить и высказать…
Вечером сваты и гости собрались в «храме», зазвенели гусли сельских музыкантов, раздалось громкое гудение баса Йожицы, но сегодня не он водил по нему смычком, а маленький смешной человечек с темным худым лицом, большими ушами и наголо остриженной головой, такой серьезный и сосредоточенный, что один его вид, когда он брался за бас, вызывал у всех громкий смех.
Коротыш Каноник с Дармоедом Йожицей представляли хозяев. Они обнялись перед всеми гостями, но оба казались углубленными в себя и задумчивыми, будто ко всему, что происходило, у них не лежало сердце.
Свадьба получилась не очень веселой, ведь молодых, Аницу и Ивицу, уже не считали своими. Односельчане стеснялись и не решались превратить торжество в обычную разудалую крестьянскую свадьбу. К тому же грустные мысли не покидали и родителей, и родственников. Коротыш Каноник, вертя вилкой, смотрел прямо перед собой. «Аница, Аница! Ну и чудеса! Сбежала из дому… И, гляди, с кем пошла плясать? Кто бы подумал! А Михо! Ох, ох!» — вздохнул про себя коротыш Каноник и словно окаменел.