Прелестная фея, понурив голову, кусала себе пальцы; явившиеся на зов Черного Якова мужики и бабы одобряли его совет. И правда, нет другого пути поскорее спасти ее несчастного мужа.
Наконец Дорица согласилась и попросила одного старого крестьянина пойти вместе с ней к хозяину соседнего имения.
Черный Яков спешил, будто за ним гнались черти, шепча про себя:
— Цель достигнута! Ох, лишь бы теперь по дороге не упустить добычу!
Прелестную фею, у которой то запинались ноги от мрачного, неясного предчувствия, то вспыхивала на щеках румянцем надежда, хитрый слуга утешал, клянясь землею и небом, всем, что мог только напридумывать в лживой своей душе. И старик, седой как лунь, кивал спокойно и уверенно.
— Иначе и быть не может! Чтоб чистого да невинного не выпустили еще сегодня на свободу? Мато чужих индюков украл? Бог свидетель: я его с рожденья знаю, каждый день вижу: он червя или муравья на дороге не раздавит, не то чтоб на чужое позариться. Боже, как все меняется на свете: правда — что кривда, а кривда — что правда…
— Она здесь! Прелестная фея в доме! — ворвался Черный Яков в комнату молодого тогда еще Мецената.
— Здесь? — вскочил безнравственный властелин, кровь ударила ему в голову, в груди перехватило дыхание. — Ну, проклятый мошенник, если врешь, ремней нарежу с твоей грязной спины!
— Да, она под этим почтенным кровом, ваша милость! А верный слуга ваш скорее в сырую землю ляжет, чем солжет своему господину!
— А как это тебе удалось, исчадие дьявола? — Господин радостно потирал свои белые руки.
— Гм… Как! Да не будь в этой черной голове немного мозгов, разве стал бы я самым доверенным слугой вашей милости? Но дичь уже здесь, с вертела ей не уйти! Теперь я могу рассказать, как все дело сделалось. — И негодяй поведал о событиях, которые сам же затеял. — Прекрасная Дорица явилась пасть в объятия вашей милости, чтоб просить спасти честь своего Мато, — победоносно заключил слуга.
— Так пусть войдет, пусть войдет прелестная фея! — в нетерпении воскликнул молодой развратник. — А ты молодец, и вот тебе достойное вознаграждение за твою преданность и радение! — Господин кинул алчному слуге кошелек. — Завтра увидимся. Прелестная фея, конечно, добьется милости! Пройдет ночь, и утром все будут свободны: и Мато, и бродяга Микула. А ты, самый верный и искусный мой слуга, ступай! И дальше будешь купаться в моих благодеяниях! И чтоб никто не смел мешать прелестной Дорице добиваться праведного суда для своего мужа! Как бывало в старину, знаешь? Ха-ха! — погрозил господин пальцем своему дошлому слуге.
— Ну, Дорица, иди! Будь смелей и отважней. Господин в добром настроении. Ни в чем не откажет! Видишь, я-то знал, прелестная моя фея, смелей, не бойся! — зло и отвратительно оскалился мерзкий слуга, взяв за плечи красавицу. — Эх, если б я мог раздавать милость, как мой господин, ха-ха!
Дорица привела себя в порядок и потянула за собой старика.
— И вы, Мартин, идите со мной. Двоим милостивый господин скорей поверит!
Старик безропотно снял шапку, поглаживая правой рукой белую бороду.
— Еще что? — как ужаленный подскочил Черный Яков. — Что за новая блажь, дурья твоя башка! Я не говорил, что с тобой старик этот, и милостивый господин никому не разрешал приходить к нему с проповедью. Пусть почтенный старец подождет тебя и потом проводит, счастливую и утешенную, домой, будет ему что рассказать о доброте нашего господина. Иди одна. Подумай о своем несчастном Мато! Ступай!
Прелестная фея переступила порог покоев молодого неистового Мецената. Дверь за ней закрыли и заперли на ключ.
— Пойдем, старче, выпьешь чарку господского вина, — позвал Черный Яков седовласого крестьянина, примостившегося под лестницей в ожидании, когда вернется прекрасная Дорица, вымолив свободу для своего супруга.
— Спасибо! Спасибо, добрый господин! Пусть эта чарка вам золотой обернется! Очень уж я устал, пока на своих немощных ногах плелся за нашей несчастной, милой соседкой. Дай им бог только хорошего! Достойные это люди, господин! — И старик пошел за Черным Яковом через пять коридоров и бесчисленное множество комнат, пока не оказался в каком-то сыром погребе. Тут старик крепко приложился к полному кувшину.
— Ух, как согревает! Да пошлет вам господь здоровья и радости! Пусть живется вам здесь счастливо и достойно! — довольно прошамкал старик влажным ртом, только что сухим, как голодный год.