Ущипнув себя за руку, я еще раз убедился, что окружающее мне не снится. А оглядев повнимательнее визитку, удостоверился в реальности существования Почтальона. И два этих факта в совокупности могли означать только одно.
Любезный старичок «в синей форменной фуражке» во-первых, встретился мне на самом деле, а во-вторых, не обманул. В смысле, доставил мое письмо по назначению. Обманщиком же в данной ситуации оказался я сам, со своими мечтами о «прорыве в «сфере». Юношескими мечтами, которые в той жизни не трансформировались во что-то реальное, зато дошли со мной в неизменном виде до четвертого десятка лет. Хоронясь от недобрых глаз в темном углу моей души, подобно тому маргарину из морозилки. Здесь же эти мечты, как говорил классик, «ощутили свою несостоятельность при столкновении с действительностью». Как «запорожец», столкнувшийся с танком…
Собственной операционной системы я так и не создал. А может и создал, между делом, да только кому она нужна? Старый друг, в смысле, Винда, лучше нового «незнамо чего» от «незнамо кого». Так что российского Билла Гейтса из меня не вышло. В противном случае я бы очнулся не в хрущевской «однушке», а, как минимум, в пентхаусе. А хамоватый мужичонка, разбудивший меня звонком, не об оплате мне напоминал, а завтрак в постель подавал. И то навряд ли.
С другой стороны, не все так плохо. У меня на счете кругленькая сумма, заработанная всего за ночь. Если так пойдет и дальше, я и впрямь смогу переехать в пентхаус.
— Соберись, встряхнись, — приказал я своему отражению, — ты же богатый человек!.. И что?
Отражение не удостоило ответом мой вопрос — робкий, расплывчатый, но при этом крайне важный. Ну и черт с ним! Как бы плохо обо мне не думал хозяин квартиры, я не законченная пьянь, чтобы долго беседовать со своим двойником из зеркала. И уж тем более — настаивать на ответе. В общем, вышеназванный ответ придется искать самому.
Действительно — и что? С того, что за неполные сутки мой банковский счет вырос с нуля до двухсот тысяч евро? Он может вырасти и больше, но мне-то что от этого?
Разумеется, я теперь спокойно могу заплатить за квартиру — да еще на сто лет вперед. Вот только нужна ли мне эта однокомнатная нора в картонном домике? Не говоря уж о ее хозяине? Наверное, лучше погасить перед ним долг и навсегда распрощаться. Подыскать жилище получше, и, что важно, свое… Мысли о квартирном вопросе и связанных с ним «прелестях» рванулись мне в голову и вновь заставили ее заболеть. До сих пор мне не приходилось заниматься такими делами; как говорится, нет собственности — нет проблем. Но обрывки памяти, оставшиеся от той, другой жизни, подсказывали мне, что ничем приятным данное занятие мне не грозит. Ну да ладно, попробую найти человека, который по сходной цене возьмет весь геморрой на себя. Теперь я могу позволить себе даже это. И, вообще, с отъездом из хрущевки спешить не стоит.
Зато стоит поторопиться с решением двух других проблем. Во-первых, мне нужно расплатиться с хозяином квартиры. Пусть подавится… моими носками и заношенными до полусмерти тапками, когда я выложу перед ним пачку «евров». Во-вторых, пора избавляться от имиджа опустившегося пьянчуги. В конце концов, разве так выглядит работник умственного труда?
Мне нужно побриться, сделать нормальную стрижку, купить новый костюм, а вернее костюмы; приобрести побольше пар обуви — на разные случаи жизни. Короче, магазины ждут меня и мои неправедно нажитые денежки. А перед этим меня ждет еще кое-что…
Вздохнув и собрав волю в кулак, я вынес всю свою стеклотару в мусорные контейнеры, стоящие недалеко от подъезда. И при этом приговаривал: терпи казак, атаманом будешь… Возможно, тот я, который не имел опыта семейной жизни и проживал здесь до сегодняшнего утра, привык к свинарнику. Но я нынешний продолжать это не собираюсь.
Расправа со стеклотарой заняла пару часов. Еще час ушел на мытье посуды, затем на мытье себя, и, наконец, на сборы. Уже, стоя у входной двери, я вспомнил, что холодильник пуст, и надо бы это исправить. Ибо желудок практически протрезвевшего организма лишний раз напомнил о своей пустоте.
Район, в котором я теперь жил, показался мне совершенно незнакомым. В прошлой жизни мне не приходилось бывать в этой части города; название улицы, прочитанное на табличке одного из домов, не сказало мне ровным счетом ничего. Не спешила на помощь и вновь обретенная память. Видимо здешний я редко покидал квартиру. Редко и не в том состоянии.
Время было рабочее, так что прохожие мне практически не попадались. Тем более — прохожие, способные помочь с поиском ближайшего филиала «Гипербанка» или, на, худой конец, банкомата. Задав этот вопрос подвернувшейся старушке, я не услышал ничего полезного, зато узнал, что эта старушка думает о банках, «буржуях», «дерьмократах» и тому подобном люде. А также об их прихлебателях, таких как я.
Филиал нашелся после получасового кружения в трех соснах. Он занимал часть первого этажа одного из местных, типовых, домов хрущевской застройки. Возможно, он мог найтись быстрее, не представляй я при словосочетании «филиал банка» солидного, современного, отделанного пластиком, здания. Из моей головы как-то вылетело, что банк — не завод и не офис крупной фирмы. Деньги не занимают много места; чтобы осуществлять операции с ними, не требуется ни большого количества специалистов разных профилей, ни, соответственно, больших помещений. Взял в аренду большую комнату, поставил столы с окошками, копировальную технику, кассу с сейфом, и — готово. Филиал банка, даром, что крупного.
Заходить внутрь я не стал, поскольку рядом с входом обнаружился и банкомат. Вставив в него карточку и вспомнив пин-код, я снял тысячу евро. На первое время этого должно было хватить. Повернувшись к банкомату спиной, я заметил, что за мной следят. Нет, паранойей я не страдаю, просто припарковавшийся поблизости тонированный джип вряд ли остановился просто так. И, тем более — с добрыми намерениями. А окончательно мои подозрения подтвердили два мордоворота, что вышли из машины мне навстречу.
Единственное, что я в тот момент успел, так это попытаться удрать. Вернее, принять такое решение; пьянство и малоподвижный образ жизни не способствуют быстроте реакции. А мордовороты были слишком близко и медлительностью явно не страдали. Аккуратный удар по многострадальной голове — и для меня наступила темнота.
— Проснитесь, сударь!
Голос, и без того, не шибко приятный, прозвучал как издевка. В нос ударил резкий запах явно спиртосодержащего вещества, наверное, нашатыря. Благодаря нему я быстро пришел в сознание и обнаружил себя в совсем уж незнакомом месте. То есть, предназначение его мне было понятно — то ли кабинет, то ли офис. Однако на привычный мне дизайн рабочего кабинета он походил не больше, чем моя «однушка» на Зимний дворец.
Вместо набивших оскомину неоновых ламп — роскошная, многоэтажная хрустальная люстра. Вместо ламината — ковер, причем явно не фабричной работы. Не сделать на фабрике такого причудливого узора… Место привычных глазу жалюзи здесь занимали яркие атласные занавески. Да что там занавески — занавеси; называть это словом, уместным разве что в хрущевской квартире, у меня бы не повернулся язык.
Стены были украшены картинами в рамках. Не настоящими, понятно; в смысле, не полноценными произведениями искусства. Такую мазню маслом современные «гении живописи» наловчились продавать богатым, но лишенным художественного вкуса, клиентам.
Картину роскошного интерьера довершал стол, за которым, а вернее, перед которым, я сидел. Он был явно изготовлен из цельного куска древесины. Во всяком случае, характерных для обычной, «народной» мебели, зазоров между досками я не заметил.
Несмотря на богатое убранство, кабинет нисколько не тронул мои эстетические чувства. Вернее, тронул, но в другом смысле. Его роскошь показалась мне какой-то варварской, безвкусной и потому отталкивающей. Стол был черным, занавеси — желтого, вернее, золотистого цвета; в расцветке ковра преобладали багровые тона, стены были отделаны серым мрамором, картины на них красовались в темно-коричневых рамах. А вместе все это производило впечатление какого-то винегрета, бессистемности и отсутствия вкуса. Что-то было в нем от поведения африканских вождей, что напяливали на себя отдельные элементы одежды съеденных белых путешественников. Или от захвативших древний Рим варваров, что разламывали бесценные скульптуры на сувенирные кусочки.