Странно, размышляла молодая женщина, разглядывая свое притомившееся отражение в зеркале лифта. Впрочем, может быть, он не спит с женщинами, за которыми ухаживает? А он за мной ухаживает? Кажется, да. И вообще, какое мне до всего этого дело?
Молодая женщина безотчетным жестом погладила руку, на которой, казалось, навечно отпечатался поцелуй красавца испанца. Тело, однажды изведавшее его жаркие ласки, отвечало на уговоры рассудка предательским томлением и усиленным сердцебиением. Оно совершенно точно знало, что ему нужно, и рассудок бесславно проигрывал в этом поединке с сухим счетом ноль — два.
Маргарет распахнула дверь своего номера. Стуча каблучками, прошла в ванную комнату, на ходу снимая клипсы и распуская волосы. Взгляд ее остановился на охапке цветов, смутно белеющих в наполненной водой ванне, — спеша переодеться для ресторана, молодая женщина не придумала ничего лучшего, как положить их туда. К тому же такой большой вазы в номере все равно не нашлось бы.
Теперь, освеженные прохладной проточной водой, розы распустились и благоухали сильно и дразняще. Маргарет запустила руки в белокурые волосы, потянулась, тряхнула головой и вдруг рассмеялась. У нее слегка кружилась голова от выпитого шампанского. Или от дурманящего аромата цветов?
Уж не схожу ли я с ума? — в который раз спросила себя молодая женщина. Или, напротив, только-только начинаю узнавать, какой должна быть настоящая жизнь? Почему я чувствую себя такой счастливой?
4
— Тарам-пам-пам, тарам-там-там…
Маргарет переполняло беспричинное счастье. Хотя нет, отчего же беспричинное? Причина имелась. Превосходная, воодушевляющая причина. После не такого уж длинного рабочего дня, который в виде исключения промчался с умопомрачительной скоростью, ей предстояла чудесная прогулка на катере.
Преисполненная самых радужных ожиданий и надежд молодая англичанка спустилась по лестнице, перекинув через плечо огромную голубую пляжную сумку, набитую всякой всячиной. Маргарет славилась доходящей до смешного предусмотрительностью всю свою жизнь. На нос она нацепила гигантские солнцезащитные очки фирмы «Окли», стоившие целое состояние для скромного гидробиолога.
Но делать нечего… Для человека, теперь проводящего большую часть дня под немилосердными солнечными лучами, отражающимися от морской глади, это совершенно необходимая часть экипировки. Даже ранним вечером испанское солнце светило весьма ярко.
Прекрасный Микаэль на этот раз отчего-то задерживался. По крайней мере, когда Маргарет осторожно выглянула из подъезда «Аквариума», никаких машин поблизости не наблюдалось. Начиная нервничать, она быстро посмотрела на циферблат водонепроницаемых часов: может быть, неправильно определила время? Нет, было уже пять часов, даже пять минут шестого. Что же случилось?
— Ждете кого-то? — неожиданно раздался за спиной вкрадчивый мужской голос.
Маргарет даже подпрыгнула от неожиданности, как кузнечик, и быстро обернулась, к своему великому огорчению увидев в холле противного месье Малярба.
— Абсолютно никого, — решив соблюсти правила хорошего тона, все-таки еще работать и работать вместе, ответила она самым индифферентным тоном, на который только оказалась способна.
— Ай-ай-ай, милочка, врать нехорошо, улыбаясь, погрозил пальцем француз. — Вы тут переминаетесь с ноги на ногу уже пять минут и все время смотрите на часы. Что, любовник все-таки бросил вас? Не переживайте очень уж сильно, эти негодяи испанцы все такие — позабавятся и бросят. Совершенно не способны на длительные, серьезные отношения, вот беда… Отвратительный народ…
А вот я сейчас дам тебе в нос, зло подумала молодая женщина, вцепившись правой рукой в ремень пляжной сумки так, что побелели костяшки пальцев. Мерзкий ловелас! Сдается мне, не без твоего участия забеременела и уволилась моя предшественница… Или нет, сначала садану коленом в причинное место, если не перестанешь трепаться и не уберешься, потом наступлю каблуком на ногу, затем врежу прямо под дых… Ты свалишься, а я от души попинаю тебя ногами!
Однако месье Малярб, на свою беду совершенно не осознавая нависшей над ним опасности и не замечая, что у его хорошенькой сотрудницы опасно раздулись ноздри и нехорошо блестят глаза, продолжал нести всякий вздор. К тому же он так и норовил опереться рукой о стену как раз возле плеча Маргарет, нависая над молодой женщиной, словно стервятник.
Очки в металлической оправе поблескивали, отражая вечернее солнце Барселоны, тонкие усики плотоядно шевелились. Видимо, бойкий француз решил сначала утопить свою предполагаемую жертву в водопаде слов, а потом воспользоваться ее беспомощностью.
— Я знаю прекрасное местечко, где бы вы могли утешиться, моя дорогая, — никак не мог угомониться он. — Если бы вы только перестали дуться на меня и согласились провести этот чудесный вечер…
Маргарет так старательно сдерживалась, чтобы не вцепиться назойливому приставале в реденькие волосы, что даже не расслышала шагов на улице, впрочем таких легких, будто бы к ним подходил большой кот.
— А ну, убери от нее свои руки, или я их выдерну по одной и поменяю местами, — раздался спокойный, со сквозящей ленцой и равнодушием голос.
— Извините, мне пора.
Маргарет с облегчением вывернулась из-под руки месье Малярба и бросилась к Микаэлю. На этот раз он был в тонком льняном костюме белого цвета. То, что нужно для такой жаркой погоды: Правда, им предстоит морская прогулка…
Да, не повезло костюму, решила молодая женщина, вспомнив свои прошлые прогулки на катере. Интересно, а почему это так побледнел противный липучка?
— М-микаэль? — странно заикаясь, пробормотал вдруг остолбеневший глава лаборатории.
— Собственной персоной, — последовал ледяной ответ. — Пришел проведать, как ты поживаешь. Вижу, что неплохо. Не могу сказать, что испытываю от этого такую уж большую радость. Так вот, если и дальше хочешь наслаждаться спокойной и приятной жизнью, держи свои ручонки от этой сеньоры подальше. Ты меня понял? Я вижу, понял…
На этом этапе монолога Микаэля месье Малярб попросту испарился. Всего секунду назад он заполнял своей болтовней весь холл, и внезапно, смотрите-ка, пустота и тишина. Лишь смуглый испанец неподвижно стоит в дверях и ноздри его слегка раздуваются.
— Подумать только, да ты его знаешь! — простодушно удивилась Маргарет, улыбаясь своему темноглазому спасителю из-за солнечных очков. — Вот приставала! С первого дня мне проходу не дает. Не знаю даже, что делать. И отношения портить не хочется, ведь он все-таки руководит нашей лабораторией.
— Думаю, что этот сушеный морской конек теперь к тебе даже на пушечный выстрел не подойдет, — загадочно произнес Микаэль, забирая у молодой женщины тяжелую сумку и вешая себе на плечо, и сменил тему, сказав: — Тут близко, всего три шага пройти. На машине неудобно, так что прогуляемся… Скажи, пожалуйста, ты в своей сумке булыжники таскаешь? Свинец? Или, может, золотые слитки?
— Н-нет. Только самое необходимое. Ну, купальник, полотенца, потом аптечка, перевозку для рыб, тетрадь для записей… Да там и нет ничего тяжелого. Лучше объясни, откуда ты знаешь месье Малярба, — не дала себя сбить с толку Маргарет.
— Оставим это, — последовал спокойный, но твердый ответ.
И ее спутник замолчал, размеренно шагая по дороге, ведущей к набережной.
У причала действительно покачивался катер, да какой! Палуба была отделана натуральным красным деревом. Изящные обводы и присущая дорогим механизмам лаконичная красота говорили о том, что это прекрасное произведение кораблестроительного искусства способно развить необычайную скорость. Обшивка сверкала белизной, только на борту красовалась темно-синяя надпись. Катер назывался «Долорес».
— Тоска… — машинально перевела Маргарет с испанского, с неподдельным восхищением любуясь привлекательным зрелищем. — Отчего так печально?
Спокойное, как пролитое масло, море сияло и переливалось бликами, жара потихоньку спадала. И маленькое белое суденышко, тихонько покачивающееся на пологих волнах, действительно трогало сердце.
— Я его арендовал, — незамедлительно ответил ее смуглокожий спутник, забираясь на палубу и открывая ключом замочек на прочной цепи, приковывавшей катер к причалу. — Откуда бы мне знать, почему его так назвали. И к тому же Долорес — имя женщины. У нас принято называть яхты, лодки и катера женскими именами. А у вас, в Англии, разве не так?