Выбрать главу

— Какая у тебя дивная рубашка? — сказала супруга.

— Шерсть. — подмигнул я зеркалу. — Чистая шерсть.

— Лапкин, — прошептала жена, — подари мне эту рубашку.

Когда она называет меня «лапкин» (высшее производное от «лапочка»), я таю. Хочется встать на колени и идти за ней на край света. Правда, я не мог точно себе представить, зачем ей мужская рубашка. Тем не менее я с чувством сказал:

— Бери ее. Отныне она твоя.

— Ты восторг! — захлопала в ладошки подруга жизни. — Можешь меня поцеловать…

Когда я пришел с работы, она встретила меня на пороге трепещущая, бледная от гордости.

— Лапа, мне удалось сохранить нож! — объявила супруга. — Я приготовила тебе такой сюрприз, что ты ахнешь.

Я действительно ахнул. Оказалось, что скорняк Миша, не дожидаясь, пока я пойду на охоту, смастерил из моей пыжиковой шапки уйму самых необходимых вещей: бархотку для туфель, оторочку к бюстгальтеру супруги и просто элегантный кусочек меха.

— А кусочек для чего? — спросил я.

— Для протирания грампластинок, — ответила сияющая жена.

— В самом деле, — горячо сказал я, — лучше бы уж я отловил какого-нибудь зверя, тигра, например, отвел бы его к скорняку Мише, и из его шкуры мы сделали бы что-нибудь полезное.

— Тигра? — задумалась супруга. — А ведь это, по-моему, мысль…

Чтобы отвлечь жену от всяких мыслей, я повел ее в кино. Сеанс прошел спокойно. Зато при выходе из зала на нас спикировала молодая особа в сапогах и в шапке, похожей на трехкомнатное воронье гнездо.

— Римма! — с болезненным восторгом стонала жена в паузах между мелкими злыми поцелуйчиками. — Какие у тебя сапоги… А шапка! Где ты достала эту прелесть?

Подруга Римма оттащила жену в подворотню и принялась неистово шептав ей что-то, время от времени бросая на меня недобрый, изучающий взгляд. Я поймал себя на мысли, что мне хочется бежать в ближайшее отделение милиции, но в ту же секунду жена вернулась ко мне и возбужденно сказала:

— Все в порядке. Сапоги делаются элементарно. Берется новое кожаное пальто мужа — и р-раз!..

— Что — р-раз? — содрогнулся я.

— Сапожник дядя Шура делает из его кожи голенища.

По моему телу прошла конвульсия.

— Но, лапуся, ты же пальто все равно сейчас не носишь. Зато я тебе подарю штучку, которую не достанешь ни в одном магазине…

Через неделю сапоги были готовы. Каблуки изворотливый дядя Шура ловко сделал из моих лакированных туфель, а в виде компенсации жена подарила мне галстук. Такой галстук, очевидно, и впрямь нельзя было достать в каком-нибудь магазине. Весь переливающийся, с какими-то красивыми шестизначными цифрами.

В тот же день на вечеринке у подруги Риммы я увидел девушку в ослепительной сиреневой кофточке. Я приблизился к ней и шепнул на ухо:

— Недурная кофточка.

— Шик-модерн, — автоматически отозвалась девушка.

— Особенно если учесть, что она сделана из моей старой рубашки.

— А ваш галстук, — хихикнула девушка, — сделан из моего старого купальника. На нем даже прачечная метка осталась.

Во вторник я повел супругу к моему старинному другу Боре. Это степенный, рассудительный человек. Общение с ним облагораживает. Мы распрощались с Борей и вышли на улицу.

— Ой, лапочка, — сказала жена. — Подожди секундочку, я забыла у Бори сумку.

Она прибежала через пять минут, просветленная, неся какую-то длинную вещь с колесом.

— Что это? — с ужасом спросил я.

— Руль от его новой машины. Я выменяла его на охотничий нож. Помнишь? Который остался от второго мужа тети Лизы. Из руля Римма сделает торшер, и я получу дивную кофеварку…

Не слушая ее, я бросился к другу.

— Что это за штуки, Боря? — строго спросил я, ворвавшись в комнату. — Тебе не стыдно?

— Кукушку на ястреба, — быстро и радостно сказал Боря. — Мечи на орала, египетскую пирамиду на Сломанные часы Второго часового завода. Асса!

Он сжал зубами нож несчастного мужа тети Лизы и пошел вприсядку…

В четверг мы получили за мой летний костюм дивные ласты для подводного купания, а за выходную нейлоновую сорочку — абсолютно небьющийся пинг-понговый шарик. Все вместе это должно было пойти в обмен на умопомрачительный дамский гарнитур из горностая пополам с выхухолью, за который молодая супруга профессора К. готова была хоть сейчас отдать зимнюю дачу…

Я стоял посреди комнаты голый, как Иов, в набедренной повязке из простого полотенца, единственного, что осталось у меня из одежды (махровое пошло на праздничную юбку супруги). Мутный рассвет вставал над городом. Жена спала, губы ее шевелились. Я прислушался.

— Соломинка для молочных коктейлей плюс горшок с геранью минус зубочистка — в итоге задачник Шапошникова и Вальцева…

Я открыл шкаф. На дне одиноко лежал галстук с цифрами. Я взял его и посмотрел на голый электрический шнур, свисавший с потолка… «На что же пошел абажур? — подумал я. — Ах, да, на клетку для канарейки, которая умерла, так как супруга из экономии кормила ее витамином В1..»

Дворники приступили к работе, и скрип скребков вползал в открытую форточку.

— Милый, это ты так хрустишь? — зевнула жена.

— Нет, — радушно отозвался я. — Это дворничиха чистит тротуар скребком, сделанным из моей пишущей машинки «Оптима».

— Зато у нас теперь есть почти новая метла, — парировала супруга. — А что ты делаешь у шкафа?

— Сейчас, — меланхолично ответил я, — надену красивый галстук с цифрами и пойду подам заявление о разводе.

— Ты знаешь, лапкин, — задумалась жена, — а ведь это идея. Если потом обменять галстук на тети-Лизины портьеры, сшитые из моего подвенечного платья, то из них получится совершенно потрясающий костюм, в котором я смело смогу пойти разводиться. Воображаешь, экономия? Римма подавится от зависти…

Я махнул рукой и лег спать.

Пока я спал, она обменяла галстук на роскошного живого удава. Скажите, у вас нет по случаю хорошей клетки?

ТАЙФУН В БОЛЬШИХ БЕЛОУХАХ

Первого апреля сего года над одной среднеевропейской областью пронесся ураган местного значения. Необузданное явление природы носило строго локальный характер. Оно пощадило областной центр и другие крупные грады, поразив лишь село Большие Белоухи и прилегающие к нему веси районного подчинения.

Ураган сопровождался землетрясением с эпицентром в несчастных Белоухах и вызвал ужасные волны цунами на речке Болве. Черное дело слепой стихии завершил пожар.

— Страшно, граждане, страшно! — рыдающе закричал на вокзале бородатый мужчина и вытер с усов скупую гвардейскую слезу. — Потерпевшие Белоухи ждут… По мере вашей возможности. А которые сомневаются, прошу взглянуть на документ.

И мужчина показал широким пассажирским массам справку:

«Дана сия гражданину Шуйскому Василию Иоанновичу в том, что по причине стихийного бедствия в Б. Белоухах он направляется во все районы страны».

После слова «страны» стояли точка и очень похожая подпись председателя сельсовета тов. И. Муромца.

— А денатуркой от вас почему пахнет? — крикнул один транзитный скептик.

— С горя, браток, — мужественно сказал бородач и заплакал. — Потому, браток, тайфун и опять-таки цунами…

И сердце в путь шествующей публики стало таять. И в мошну усатого погорельца посыпались рубли, полтины и семишники. А также пятиалтынные и копейки. По мере возможности путешествующих.

А зря. Большие Белоухй несокрушимо высятся на сырой матушке-земле. Они стоят, как скала, как утес. Да что там какой-то утес!.. Как дом белоушского аборигена Ивана Рылова. В доме сто четыре квадратных метра жилой площади, крыша сделана из полудрагоценного оцинкованного железа. По самым скромным подсчетам, возведение дворца обошлось аборигену в сто тысяч рублей старыми.