– Не глупи, – слабо произнесла она. – Это я не могу сделать.
– Почему?
– Здесь и объяснять нечего, – пожала плечами Глэдис, понемногу приходя в себя. – Я тебя почти не знаю.
– Но ты заявила, что никогда не сможешь полюбить меня, значит, тебе известно обо мне достаточно, – невозмутимо заметил Мертон.
С его логикой трудно было спорить, и она изменила тактику.
– Я не могу целоваться с практически посторонним мужчиной. Это опасное занятие.
– Здесь около двух сотен людей. – Джозеф обвел глазами зал. – Какая еще гарантия безопасности тебе требуется?
– Неужели ты думаешь, что я поцелую тебя перед всеми гостями?
– Ну хорошо, это можно сделать на террасе, – усмехнулся он. – Или ты все-таки испугалась?
– Интересно получается! – Глэдис почувствовала себя загнанной в угол и перешла в атаку. – Ведь ты сам только что сказал, что не рискнул бы жениться. Значит, и ты чего-то боишься?
– В данный момент речь идет не о браке. Как и ты, я достаточно здравомыслящий человек, чтобы не угодить в эту ловушку, но в отличие от тебя не боюсь своих чувств.
– Я тоже не боюсь!
– Не поверю, пока не докажешь, – упрямо повторил Джозеф.
– Хорошо! – воскликнула Глэдис, не найдя новых аргументов. – Я докажу.
– Отлично, – сказал Джозеф, опуская руки. – Я готов.
Она неуверенно посмотрела на него.
– Сейчас?
Некоторые из танцующих начали с любопытством поглядывать на них.
– Идем на террасу, – внезапно решившись, твердо произнесла Глэдис.
Снаружи прохладный вечерний воздух мягко коснулся ее разгоряченного лица. Не могу поверить, что я это делаю, подумала она, с трепетом глядя на Джозефа, который прислонился к каменной балюстраде и протянул руки, словно приглашая ее в свои объятия. Игра теней и лунного света четче подчеркнула абрис его лица. Глаза Джозефа мерцали в сумерках.
– Что же ты?
Глэдис судорожно втянула воздух. Очевидно, этого поцелуя не избежать, пронеслось у нее в голове. Удивительно, как я позволила втянуть себя в такую двусмысленную ситуацию?
Отбросив сомнения, она шагнула к Джозефу, положила ладони ему на плечи и слегка коснулась губами уголка его губ, а затем быстро отодвинулась на расстояние вытянутой руки. Она взволнованно дышала, внутри нее будто чья-то невидимая рука стягивала тугой узел. Губы хранили ощущение прикосновения к теплой, чуть шероховатой коже.
– Ну что, ты доволен?
Джозеф медленно покачал головой.
– Ты жульничаешь, – сказал он.
– Почему? – удивилась Глэдис. – Я сделала то, о чем мы договаривались!
– Разве так целуют? – Джозеф насмешливо поднял бровь. – Я ожидал, что ты поцелуешь меня по-настоящему.
Глаза Глэдис сверкнули. Хорошо, подумала она, я покажу тебе, на что способна!
– Отлично! – сердито произнесла она. – Посмотрим, убедит ли тебя это!
Подойдя к Джозефу вплотную, она взяла в ладони его лицо и слегка притянула к себе. Сейчас Глэдис была слишком зла, чтобы волноваться. Он не сделал никакой попытки обнять ее, а стоял молча, упершись руками в балюстраду, и неотрывно смотрел на нее. В глубине его глаз таилась улыбка. Встретив этот взгляд, Глэдис на мгновение почувствовала, что у нее сдают нервы, но затем посмотрела на его губы… и вдруг все изменилось.
Глэдис внезапно поняла, что подсознательно желала этого еще в тот момент, когда впервые взглянула в серебристые глаза Джозефа в зале ресторана в Венеции. С тех пор она часто вспоминала о таинственном незнакомце, размышляя о том, что, если бы у нее в тот день было иное настроение, дальнейшие события могли бы принять совершенно другой оборот. Сейчас Глэдис уже казалось, что прежде она много раз целовала Джозефа и в этом не было ничего необычного.
Она медленно потянулась к его губам и коснулась их вначале осторожно, а затем более уверенно. Через мгновение он сам стал целовать ее, одной рукой притянув к себе, а другой вытащив из ее волос гребень, который упал на камни террасы. Ее густые кудри каскадом опустились ей на плечи.
В эту секунду Глэдис совсем потеряла голову. Она самозабвенно ответила на поцелуй, ощущая волны дрожи, пробегающие по телу сверху донизу. Она забыла о том, что почти незнакома с Джозефом, что отношения между ними напряженные и что он ее спровоцировал. Сейчас имели значение лишь опасное возбуждение и непонятная радость, наполнившая ее душу.
Пальцы Глэдис скользнули с лица Джозефа на шею. Тихо застонав от удовольствия, она продолжила поцелуй, играя с языком Джозефа и позволяя крепче обнять себя.
– Вот сейчас ты меня убедила, – прошептал Джозеф, когда они наконец оторвались друг от друга.
– Убедила? – переспросила Глэдис, словно выплывая из сладкого тумана. Она покрывала лицо Джозефа мелкими поцелуями, не в состоянии думать ни о чем, кроме собственных ощущений.
– Беру свои слова обратно, – продолжал он, пропуская между пальцев ее шелковистые локоны, – и признаю, что ты не боишься ни меня, ни себя самой.
Его слова подействовали на Глэдис как холодный душ. Она ахнула и вырвалась из его объятий, не помня себя от смущения.
– Ты… ты… – бессвязно повторяла она, не в силах подобрать нужные слова из-за переполнявших ее эмоций.
– Что? – издевательски-вежливо поинтересовался Джозеф.
Глэдис слишком хорошо понимала, что ее прерывистое дыхание выдает то удовольствие, которое она только что испытала. Мертон же, напротив, казался абсолютно спокойным. Собрав остатки достоинства, Глэдис гордо подняла подбородок.
– Надеюсь, теперь ты удовлетворен? – хрипло спросила она.
– Да, вполне, – подтвердил Джозеф. – И, должен сказать, твоя страстность нравится мне гораздо больше твоей раздражительности.
– Ты неправильно меня понял, – неуверенно произнесла Глэдис, отворачиваясь, чтобы он не понял по ее глазам, что она лжет. – Не знаю, что ты себе вообразил, но я целовалась с тобой только чтобы показать, что ты не должен быть таким самоуверенным.
– В таком случае я потрясен еще больше! – Джозеф оттолкнулся от балюстрады и подошел к Глэдис. Приподняв подбородок, он заглянул в ее огромные глаза, в которых отражался льющийся из окон зала свет. Голос Джозефа звучал тихо, но в нем явственно слышалась насмешка: – Если ты так целуешься, чтобы всего лишь что-то доказать, то как же ты должна это делать с любимым человеком?!
Он стоял так близко, что Глэдис стоило огромного труда заставить себя отступить от него на шаг.
– А вот этого тебе никогда не узнать! – заявила она, радуясь, что голос приобрел привычную твердость, и направилась в зал, гордо неся высоко поднятую голову.
Глэдис захлопнула дверь фургона и поморщилась, поднимая довольно тяжелые сумки с рабочей одеждой и различными материалами, обычными для труда дизайнера. Шла всего лишь третья неделя с начала ее работы в банке «Обри Кроунер». И вот сегодня она допустила первую оплошность!
Во всем виноват Джозеф Мертон, сердито думала Глэдис, направляясь через стоянку автомобилей к служебному входу. Все эти дни она постоянно перебирала в памяти то, что случилось между ней и Джозефом на террасе. Глэдис припоминала, что говорила тогда, и придумывала все новые варианты того, что она могла бы сказать или сделать. Ей следовало бы посмеяться над самой идеей этого абсурдного поцелуя и не поддаваться на провокацию. Вместо этого она бросилась Мертону на шею, словно была без памяти влюблена в него!
Воспоминания о загорелом лице с ироническим выражением, о губах Джозефа, о его руках преследовали Глэдис. Она не имела никаких сведений о Мертоне с тех пор, как оставила его на террасе, но каждая мысль о нем наполняла ее трепетом. Она полагала, что он вернулся в Америку, и была почти уверена, что он ни разу не вспомнил об их поцелуе. А вот ей никак не удавалось забыть об этом, и потому ее терзало недовольство собой.
Временами она застывала посреди работы, и в ее сознании возникал образ улыбавшегося Джозефа, протягивавшего к ней руки, чтобы обнять и прижать к сильному мускулистому телу. Ловя себя на подобных мыслях, Глэдис злилась на себя – она еще никогда не тратила столько времени на бесплодные размышления о каком-то мужчине, даже о Ллойде в свое время не думала так много.