Выбрать главу

И все это произойдет (и действительно произошло) в самом скором времени. Вот только завтра - заключительное заседание, на котором надо не просто быть отмеченным, а обязательно живьем присутствовать. Я и тут ничего против не имела: надо так надо. Хотя чувствовала, что после нашего курц-галопа сидеть в зале мне уже неохота...

Но - ладно. Вот, идет своим чередом последнее собрание. В повестке дня - выборы ЦК ВЛКСМ на очередные четыре года. Кто-то называет фамилии и имена лучших из лучших, достойнейших из достойных. Зал организованно поднимает руки с мандатами - кандидатуры одна за другой становятся членами Центрального Комитета Всесоюзного Ленинского Комитета...

И вдруг где-то в середине процесса раздается:

- От творческой молодежи предлагаю избрать в ЦК лауреата премии имени Ленинского комсомола, замечательную актрису лучшего в нашей стране, передового театра МХАТа, прекрасного человека Елену Проклову!

Бу-ум! Снежная лавина - мне на голову...

А тут же за ней - еще одна:

- Принято единогласно!

Я запоздало вскакиваю. И стою, оглядываясь на все стороны. И обратно сесть на место не могу, потому что у меня - шок, самый сильный из всех, что мне довелось испытать на съезде и вообще в жизни.

Да, вот ведь еще что, чуть не упустила... В предыстории моего участия в съезде существует такая маленькая деталь: я ведь, строго говоря, не была комсомолкой. То есть когда-то и где-то меня приняли, мне выдали членский билет. Но буквально сразу же всякая моя связь с комсомольской организацией прервалась - я существовала вне школьной системы, а значит, и вне комсомола. В институте мне порой доставалось за это: почему это я не как все, почему не хочу принимать участие, это возмутительно в конце концов...

Мой ответ был всегда таким отмахивающимся:

- В чем участие принимать-то? В собраниях ваших, где скукотища и убивание времени? Нет, отстаньте ради Бога!

И отставали. Потому что мне, да и тем, кто приставал, проще было не ломать копья, а сослаться на уважительную причину: у меня маленький ребенок, я его воспитываю одна - и вопрос с комсомолом на какое-то время отпадал. До следующей спонтанной попытки пропаганды и агитации среди меня.

Потом в театре повторялось то же самое. Я не платила взносы, не участвовала в проведении собраний, в выборах комсомольских вожаков и представляла собой частицу так называемой "несоюзной" молодежи. Благо, что все-таки это дозволялось.

И вот мне сначала вручили премию Ленинского комсомола, а потом провозгласили делегатом... После этого, без всякого моего участия, по райкомовской системе прошел мгновенный импульс. Прокрутился некий механизм - и в мгновение ока выдал готовый продукт в виде исправного комсомольского билета на мое имя, со всеми проставленными штампами о взносах. Я взяла его и отправилась на съезд. И пока это мероприятие продолжалось, я много что испытала - прошла через искренний душевный восторг, получила достаточно других, более материальных удовольствий,- но мне и в голову не приходила мысль строить на будущее какие-то планы, связанные с комсомолом.

И вдруг - член Центрального Комитета! Право, это для меня было чересчур... Вот я и торчала торчком в зале, где все шло себе, как шло, как надо. А меня уже дергали и пытались привести в чувство:

- Да сядь ты наконец! Успокойся!

Но я не могла - колени не сгибались, голова не осознавала происшедшего:

- Нет, ну как же это... Что мне делать-то теперь? Нет, я не могу... Я не понимаю, вы скажите им...

- Сядь! Все скажем, мы все тебе скажем! Ничего не случилось, поняла? Какая тебе разница - ну, будешь членом ЦК ВЛКСМ!

Мои новые друзья, как могли, по-хорошему унимали и успокаивали меня. Но такая уж я была тупая, что им пришлось еще долго возиться. Я снова и снова начинала трепыхаться:

- Нет, ну как... ну что... Я же что-то должна?

- Ничего ты не должна. Все прекрасно.

Нет, я все равно не могла усидеть - в бой рвалась, на амбразуру! Только покажите, где она! Я щас, я на нее, или под танк, под вражеский поезд!

Но вот прошли дни, недели и началось мое членство в ЦК - разумеется, без всяких амбразур и танков. Это были прекрасные четыре года, честное слово. Поездки по стране, слеты и конференции, творческие встречи - похожие на просто актерские, но уже по линии ЦК. Все это - в молодежном кругу, всегда в приподнятой атмосфере, где при этом опять же чувствовалась организованность, ритм, четкость. За границу мы тоже ездили, как еще тогда собирались, на съезде. Все это было всегда замечательно, всегда очень интересно. Меня совсем не удивляет теперь, что в воспоминаниях комсомольских вожаков присутствует столько искреннего восторга в адрес системы ВЛКСМ. Она поднимала своих сотрудников над беспросветными проблемами быта и позволяла им взять от молодости все - молодое веселье, разнообразие, ощущение себя внутри своего круга - вполне даже дружеского, почему бы и нет? Внутри системы, в ее людях, жило чувство сбывшейся мечты.

С регламентом я понемногу познакомилась, привыкла: небольшая официальная часть, где кто надо говорит что надо. Потом - культурная программа: музеи, достопримечательности, поездки. Отдых: пикники, шашлыки, природа и гостиницы или пансионаты цековского уровня.

Компания прекрасная - все молодцы, весельчаки, умницы. Песни у нас бесконечные, разговоры - замечательные, оптимизм - просто бескрайний. Все друг друга нормально понимали.

Так что эти четыре года пролетели незаметно. Подошло время нового съезда. Меня заранее вызвали в ЦК и сказали, что требуется доклад. Доклад от творческой молодежи, и читать его должна я. За этим меня и вызывали: поставить в известность, а также спросить моего согласия: не имеет ли актриса Елена Проклова, член ЦК ВЛКСМ, что-нибудь против этой затеи? Времени до съезда и доклада оставалось два месяца.

- Я не против, я - только за,- ответила я и вернулась домой.

На следующий день пошла в театр.

- Давайте соберем комсомольское собрание. Срочно.

Сказано - сделано, никто не возражал: предложение провести собрание исходило от члена ЦК ВЛКСМ. Собрались, и я заявила: друзья, давайте ваши мнения, предложения. Мне предстоит выступать с докладом. Это шанс. Пусть правдивый голос нашей творческой молодежи из первичной организации будет услышан на самом высоком уровне. Чем мы недовольны, какие у нас проблемы мы все им скажем.

Дома у меня начались бессонные ночи: я писала доклад. Выдержки читала родителям. Отец, не дослушав, вскакивал и крутил пальцем у виска:

- Ты что? С ума ты сошла? Кто тебе даст это прочесть? А если, упаси Господи, дадут, что дальше-то будет?

Я скандалила и срывалась, готовая воевать до победного. В итоге доклад был мной написан, собственноручно - от первого до последнего слова, на столе у меня выросла толстая стопа листов. Я ее сложила в папку и пришла в Центральный Комитет, как мне было сказано, в такой-то день, когда была назначена процедура "решение вопроса с моим докладом".

Пришла и положила папку на стол.

- Вот, готово.

- А что это у вас?

На меня смотрел, меня спрашивал один из секретарей ЦК ВЛКСМ. Нормальный такой, в принципе, человек. Опытный руководитель. Фамилию-имя-отчество его называть не обязательно: в том, что он дальше сделал, нет ничего, по большому счету, особенного. Вернемся пока к диалогу в его кабинете. На заданный мне вопрос я ответила:

- Это мой доклад.

- ??? Нет, ваш доклад - вот.

У него была готова другая папка. Мы друг на друга смотрели, одинаково не понимая один другого. Опытный Руководитель очнулся первым, что-то смекнул:

- А-а... Ваш доклад... Ну, дайте посмотреть.

Он прочитал одну страницу из того, что я принесла, и начал хохотать. Так, что аж пятнами пошел - и продолжал дальше заливаться. Такого смеха... нет, это был не смех, не хохот даже, а гогот... Такого гогота, такого ржанья я ни разу в жизни до тех пор не слыхала.

- В чем дело? - говорю я ему.- Что вы там прочли такого смешного?