Наверное, плохо то, что я с трудом запоминаю имена и названия. Причин тому две. Первая: память, должно быть, стихийно экономит себя, чтобы я могла помнить свое, актерское, текст, рисунок роли и т. д. И вторая: во всем, что мной прочитано, узнано от какой-то личности напрямую или через созданный ею текст, мне важней всего переданная мне мысль. Так что невольно "за бортом" остается все прочее: как звали героев, какое заглавие было у рассказа или повести, кто его автор. Хвастаться тут нечем, просто говорю, как оно есть.
Надеюсь, что люди, от которых я переняла что-то важное для меня, не будут в претензии за мое "пренебрежение" к ним как к персонам. Дело ведь не в том, что люди мне неинтересны. Просто я как очень увлекающийся человек беру от встреч с людьми - реально существующими или вымышленными, изображенными - то, что меня поражает, что ярче всего выдается в образе, что становится путеводной звездой.
Столь целостной личности, чтобы в ней для меня все сияло, пленяло и увлекало, я не встретила. Зато человек, по большинству своих черт не слишком значимый, мимо которого пройдут многие и не посмотрят в его сторону, но этот человек в чем-то одном оказался любопытен для меня, вот он может меня заинтересовать. И я буду стремиться к общению, к новым встречам, зачастую вызывая недоумение окружающих: что я тут нашла, как я оказалась рядом и не только оказалась, а задержалась всерьез и надолго.
Ну а в целом я просто не поклонница по натуре. Чтобы кого-то взять и поставить на вечный пьедестал, относиться к нему без всякой критики, смотреть только снизу вверх - такого со мной никогда не бывало. Если бы было так, значит, я жила бы не своей, а чьей-то жизнью.
Здесь есть противоречие, но его легко разъяснить. Жить чужой жизнью это вообще-то профессия актера. Но профессия подразумевает жить лишь постольку-поскольку, временно и только в том аспекте, какого требует роль, работа. А еще: жить кусочком чужой жизни - слишком непохожим на мои внутренние, вдоль и поперек знакомые переживания - это уже мое собственное свойство. Вроде как побывать на увлекательной экскурсии, узнать, увидеть новое и освоиться в нем. Но оставаться собой. Мне интересно чужое, но - как свое.
Что касается моих родителей, близких, любимых - не приобретенных в любимые, а данных - меня всегда очень волновал вопрос: почему моя любовь к родным по крови людям зачастую уступает позиции моей любви к людям чужим, иногда таким, кого я могу очень мало знать? Я корю себя, мучаюсь угрызениями совести, но вопрос остается...
Интересы, проблемы, занятия, которыми я заражалась - все это, как правило, приходило ко мне не от родителей. Единственное, в чем они подавали и подают мне пример для подражания - это их отношение к людям. Ко всем людям вообще, но особенно - к друзьям. Меня восхищает их до сих пор молодой, веселый, празднично-студенческий подъем духа, проявляемый в способности дружить и напропалую предаваться этому занятию. Дружеские связи моих родителей за всю их жизнь ни в чем не изветшали, не стали обузой, скукой, обременительной обязанностью. Мои родители в этом молодые, красивые, легкие. В остальном их контакты с жизнью, с этим миром нередко заставляют меня испытывать грусть.
Мне больно, обидно, что мало от жизни взято ими - не в материальном смысле, а в смысле достичь, стать. Моя любовь к родным - во многом "переводится" как жалость за то, что многое упущено. Я сама такой человек, который берет больше, чем дано. Таких моментов упущенности я для себя не знаю. Кроме тех, когда я что-то упустила сознательно, за ненадобностью, рассудив и сделав выбор. Безусловно, предложено мне было больше, чем я взяла. Но это с моей стороны были отказы: я отказалась, а не проспала.
Ведь каждому дан талант от Бога. Я восхищаюсь художественными способностями моей матери, ее талантом красоты, умением видеть красоту в природе, в людях, в обстановке. Но - упущено. И это горько. Я бы хотела видеть своих родителей в ореоле признания, осознавать их авторитет. О детях я сужу иначе. Их авторитет я все равно могла бы осознать только будучи лет эдак девяноста, когда мои дочери тоже были бы в соответствующем возрасте. А пока я к ним отношусь как к детям. Естественно, что я так отношусь к младшей, четырехлетней Полине, но то же самое и к старшей, которая сама уже стала мамой. Все очень просто: я за них отвечаю. Полина будет взрослеть, и с ней в какой-то обязательной мере повторится история всех "отцов и детей"... Но пусть дочери мои были-есть-будут активные, дерзкие, самостоятельные и ни в каких авторитетах-умах-плечах-поддержках подчеркнуто не нуждающиеся - пусть, ради Бога. Но до тех пор, пока на неких незримых весах груз моральной ответственности на их чаше весов не перетянет мою чашу, я буду чувствовать: они для меня - дети, и все у них еще впереди.
А мои мама, папа... Могли бы они добиться многого, и многого заслуживали - умные, красивые, талантливые, незлобивые, дружелюбные. Не добились. Зато сколько раз не прошли мимо чужих проблем. Был у моего брата друг - впрочем, он и сейчас есть. В молодости он попал в автокатастрофу и пострадал ужасно: перелом позвоночника, отнялись ноги... А случилось это с ним дома, в Самарканде. Мои родители связались с ним, перевезли в Москву, поместили в больницу, нашли хирурга (который тоже стал их другом, как все на всю жизнь). И в конце концов вместо беспомощного калеки стал опять человек - встал на ноги, женился, завел детей, работает. Грубо говоря: надо было моим родителям хлопотать и расходовать себя? Ну, пострадал, ну, жалко молодого человека, который когда-то месяц пожил в нашем доме - просто в силу того, что брат тогда гулял с очередной своей компанией. Ведь напрашивался один-единственный вывод: у вас свои проблемы, у нас свои. Нет, с ними все не так. Я не знаю других таких людей.
И все же, все же... Пусть мало было "закладок", как с дедушкой: дерево - мост через пропасть. Пусть свое свободное время родители по молодости тратили на себя. Я их не так много видела: они много работали, потом я уже много работала. И все равно я им обязана очень важными вещами. Кроме всего прочего, чем обязаны бывают дети - жизнью, здоровьем, образованием - я им обязана ощущением крепкого дома, полного жизни: любви, встреч, разговоров, новостей, вечного коловращения, веселья, количества народу. У нас ведь вечно кто-то жил - подолгу, месяцами, целыми семьями, с детьми и собаками как в Москве, так и на даче. Там, на даче, видя кого-то, я порой просто не успевала запомнить: а это кто?
Новый год всегда встречали у нас. Делали складчину, скидывались деньгами несколько семей. Готовила всегда мама. Собирались друзья, приводя своих друзей, знакомство с которыми происходило тут же, за минуту до того, как сесть за стол. Мама встречала, открывала дверь - еще вся в хлопотах, с ножом в руке, в фартуке на поясе, в бигуди. Эти бигуди снимались с привлечением общественных усилий, в несколько рук, когда мужчины уже открывали шампанское и вот-вот пора было чокаться, поздравлять друг друга "с Новым годом, с новым счастьем". И праздник каждый раз получался на славу: шумный, многолюдный, карнавальный, с танцами и вываливанием толпой на улицу.
До сих пор я больше всего люблю даже не новогоднюю ночь, а первое января - с тех самых, детских пор. Когда воздух в доме был напитан запахом елки, вкусной еды - салата оливье, жаркого, фруктов, шампанского. Когда гости просыпались к часу дня, и веселье еще продолжалось, но уже потише. (Ночная гульба всегда была не про меня: в девять часов меня неудержимо клонило в сон, а весь этот шум, ликующие крики, открыванье шампанского мешали спокойно отключиться.)
Хорошие были праздники... И будни тоже: не бывает так, чтобы люди жили-скучали изо дня в день, а потом вдруг здорово и лихо отметили какой-нибудь праздник. У нас всегда преобладало приподнятое настроение, атмосфера легкости, стремления быть "над" плоскостью. Одно из самых важных обстоятельств моего детства: я всегда знала, что родители - мои друзья. И очень гордилась этим. У меня никогда не было проблемы что-нибудь рассказать им из своих проблем. И хотя я почти всегда решала их самостоятельно, не рассказывая, но само ощущение и сознание, что я могу сказать, что у меня есть кому сказать, очень помогали мне в юношеские годы. Мои родители были в первую очередь мои друзья, а не родители.