Меня никто не заставлял взрослеть, никоим образом вопрос так не ставился. И роль была детской, потому-то я и понадобилась. Но куда денешься? Дети вокруг меня исчезли, игры и учеба в школе перестали быть ежедневным содержанием моей жизни. Остались взрослые люди, с головой ушедшие в одно свое творческое занятие по имени "кино". Ну а с творцами жить - это, сами понимаете, напоминает одну очень известную пословицу.
Словом, перелом в моей судьбе так или иначе свершился, хотя на съемках "Звонят, откройте дверь!" еще никто не заикался о моем выборе пути и профессии. Просто вакуум детства стал заполняться тем, что было вокруг. Слава Богу, что это было именно то, что было, и те, кто был.
Со временем название фильма "Звонят, откройте дверь!" стало символическим, превратилось в поговорку. Звонят - откройте дверь. К вам обращаются - ответьте, отзовитесь. Вы нужны - придите, не отказывайте в просьбе. Раз есть пароль, должен быть отзыв.
А для меня эти слова вообще словно специально были придуманы. Моя дверь открылась, в нее вошла судьба. Фильм стал меня воспитывать, образовывать, лепить. С ним я начала рождаться как личность, как актриса. В чем-то атмосфера и смысл этой картины стали достраивать во мне то, что уже было заложено домашней дедушкиной философией.
Хотя из моего окружения выпали друзья-сверстники, зато в одиннадцать лет я познакомилась с Александром Миттой и Александром Володиным. Их совместным творчеством была рождена роль Тани Нечаевой в "Звонят, откройте дверь!", их человеческим влиянием была во многом сформирована я, исполнительница роли. И я искренне благодарна счастливому случаю, в результате которого на моем пути вовремя встретились такие яркие люди, просто исключительные в смысле самых важных качеств.
Саша Митта меня выбрал, доверил мне во многом судьбу картины, показал пример высокого творчества, когда из ничего появляется новый мир в своей гармонии и целостности. Он относился ко мне как к взрослому человеку, ставя передо мной взрослые задачи, все всегда всерьез. У меня не могло родиться ни тени мысли о том, чтобы требовать себе "детскую" индульгенцию, чтобы напомнить о себе, что я маленькая и в любой момент могу нажать на кнопку под названием "не могу" или "не хочу".
Замечательный сценарист Александр Володин, человек необыкновенной чистоты и невероятной тонкости, тоже почти всегда был рядом, пока продолжались съемки. У него есть еще и другие прекрасные свойства жизнелюбие, жизнеспособность, очень положительный заряд в отношении к жизни вообще. И эти его качества оказались для меня уроками духовной грамоты такими, которые давались походя, сами собой.
Младший всегда наблюдает за старшими пристальнее, чем они за ним. Дети знают о родителях больше, чем родители о детях. Отношения "снизу" всегда изощреннее и сложнее, чем они же "сверху". Доказательством тому следующий факт. Саша Митта один из моих друзей. Хотя он об этом не знает... То есть мы, конечно, друзья в общем и целом: всегда рады встречам, заинтересованно относимся друг к другу, готовы помочь, если это требуется. Но в моей жизни дополнительно были такие случаи, ситуации, когда я знала: он мой друг. В смысле - он такой, что достаточно просто представить его на своей стороне, и уже становится легче. Он мой духовный сторонник, понимающий и неравнодушный человек, а материальная реализация всего этого не обязательна.
Я воспринимаю Сашу как друга, во-первых, потому, что сама готова в любую минуту соответствовать представлению о друге. Во-вторых, по той причине, что этот человек очень значительно повлиял на то, что я есть сейчас, на данный момент. С 11 до 16 лет я с ним провела самое большее количество времени, и он сформировал и мой внутренний мир, и мое отношение к жизни, и ощущения, и их проявления. В такие важные годы формирования личности рядом со мной больше всего был этот человек, второй папа. Не беря не себя открыто никаких воспитательных функций, он просто работал, он был и уже только этим одним учил меня любить, ненавидеть, говорить, относиться к людям, быть порядочной, честной, знать что такое обман и если ты это сделал, как ты это должен ощущать. Это все имело отношение просто к профессии, к тем эпизодам ролей, которые я играла. Но и внутреннее отношение к этому формировал он. И слава Богу, что это был он, человек высочайшей, на мой взгляд, нравственности и чистоты, наивности.
И вот как он стал, навсегда стал моим другом.
Все случилось тогда же, в мои одиннадцать лет, на съемках того самого фильма "Звонят, откройте дверь!". Надо было снять эпизод, когда моя героиня Таня, увидев своего любимого пионервожатого со взрослой девушкой, идет с катка домой. Жизнь не мила, все не хорошо... Она кататься не умеет, но сначала она отправилась на каток, а теперь идет обратно, как была - на коньках, не умея кататься. (Не умея - в отличие от меня самой). Потом Таня поднимается в подъезд, садится на ступеньку и начинает рыдать. Это слезы обманутой любви - по большому счету, не иначе. Все это надо сыграть ребенку в одиннадцать лет.
Съемки шли на Кропоткинской, в старом доме... Не помню, как мне Саша объяснял, что и как надо играть. Но как ни играть, всегда делалось шесть-семь дублей, при том уровне "техники на грани фантастики" это была норма. Пленку не жалели, ее выдавали сколько понадобится. А на этот раз было все как назло. Сняли уже одиннадцать дублей. Мои слезы кончились просто сколько же можно в самом деле. Но эпизод все еще не был снят: то пленка не срабатывала, то камера не включалась, то свет упал, то заговорил кто-то, то наоборот забыли записать звук... И так далее. А снять эпизод было необходимо: лишний съемочный день - это всегда и большие лишние деньги, и время, и сложность всех собрать, словом, масса проблем.
Я, как понимаю, была тогда влюблена в Сашу Митту. Он был кумир. Он был главный, его слово было закон. Он был для меня важным человеком. Мне было очень стыдно, что я не могу исполнить то и тогда, когда ему это нужно.
Тогда дедушка мой вывел меня на улицу, за огромную дверь старого этого подъезда. Перед этим сказал Саше, что сейчас все будет...
- Включайте свет, приготовьтесь еще раз. Давайте, давайте, сейчас все будет.
Он меня вывел за дверь, вцепился пальцами мне в плечо так, словно выворачивая его. Так, как часто бывает, если взрослый человек в ярости, рукой-клещами, хватает ребенка, и у того внутри все холодеет. Почти каждый это проходил хоть раз. И вот, держа меня так, дед сказал:
- Ты дрянь! Ты дрянь. Столько людей стоит, они все зависят от тебя. Ты мало того, что не артистка, ты непорядочный человек. Я с тобой не дружу, мне стыдно за тебя.
И ушел в подъезд. Ушел и там еще раз сказал группе:
- Включайте свет, мотор.
Я в ту минуту не знала, конечно, что он там и кому сказал. У меня после его слов, сказанных мне, мгновенно распух нос, слезы начали выпадать, как дождь иногда летом выпадает - вдруг, крупный... Я не сомневалась, что опозорилась перед Сашей, что я такая ужасная, нехорошая, плохая... Боже, Боже, я действительно такая, как мне сказал мой дед. Я недостойна никого.
Я пошла к нашей группе, в подъезд. Мои слезы были как исповедь, так мне хотелось доказать им всем, что я хорошая, что я могу, что я для них сделаю все, все. Я рыдала, я встала и села точно на ту ступеньку, куда падал свет, у этих железных прутиков. Сделала такое лицо, как мне до этого сказал оператор - я все это держала в голове и помнила. И при этом мне так хотелось им доказать, что я стараюсь...
И вот мне уже сказали, что дубль снят, а я все плачу, не могу остановиться в рыданиях. Просто истерика, что объяснять. И тут Саша стал орать на моего деда. Он же видел и слышал всю его работу со мной.
- Я тебя убью! Ты издеваешься над ребенком! Я тебя ненавижу! Садист!
Дед ему:
- А ты не садист? Ты кто?