Полчаса пролетели незаметно. Самолет стал снижаться. И Джина с грустью подумала, что их с Джералдом "романтическое свидание на высоте" подходит к концу.
Она уже минут пять помешивала свой кофе.
Два кусочка сахару давно растаяли, но Джина по-прежнему не выпускала ложечку из рук, словно только в ней и было ее спасение.
Кафе, куда они заглянули с Джералдом, находилось рядом со зданием управления полетами и предназначалось, по всей видимости, для служащих аэродрома. Небольшое уютное помещение было отделано в сине-голубых тонах.
"На седьмом небе" - вполне подходящее название для подобного заведения, и оно вполне оправдывало себя. Все было сделано для того, чтобы летчики чувствовали себя здесь как дома.
Джералд сказал, что он с коллегами частенько заглядывает сюда, особенно после долгих утомительных полетов.
- Здесь мы отмечаем праздники. А также разные знаменательные даты, например, дни рождения, юбилеи. На прошлой неделе поздравляли Франко: у него скоро свадьба...
Теперь до Джины дошел смысл слов симпатичного итальянца, его добродушное подтрунивание над ней и Джералдом.
- Тебе понравилось? - неожиданно произнес он, словно давно хотел спросить, но все не решался.
Джина поняла, что Джералд имеет в виду полет. И по его голосу догадалась, насколько важно для него то, что она скажет. Сразу после приземления ее переполняли эмоции, но сейчас она только сдержанно ответила:
- Да. Очень. , Наступило напряженное молчание. Джина опустила глаза и вцепилась в ложечку, убеждая себя, что сахар нужно как следует размешать. Она чувствовала, что Джералд пристально смотрит на нее, но не решалась поднять взгляд.
Почему он молчит? - подумала она и тут же сама себе ответила: ждет продолжения. Сказанных мною слов явно недостаточно.
Но все, что Джина собиралась сказать, все, что вынашивала в сердце в эти ужасные в своей бесконечности дни, моментально вылетело из головы, когда она оказалась с ним лицом к лицу, под вопрошающим взглядом, который словно пронизывал ее насквозь, лишая дара речи...
Джералд вглядывался в лицо Джины, пытаясь понять, что же скрывается под непроницаемой маской. Кажется, он сделал все возможное, чтобы сломать преграду, которую она воздвигла между ними. Как еще может он убедить ее в том, что в его профессии нет ничего опасного? Что еще нужно, чтобы помочь ей преодолеть глупые предрассудки, мешающие им быть счастливыми?
В любом случае, это его последняя попытка.
Он дал себе слово. Если Джина не изменит своего отношения к нему, значит, она не любит его. Значит, спокойствие для нее важнее, нежели его чувства к ней. Но она молчит... О чем она думает в эту самую минуту? Кажется, она хочет что-то сказать, но никак не решается...
Джералд залюбовался нежной кожей ее лица, плавной линией подбородка, матовой белизной шеи. Проникнуть взгляду дальше помешал наглухо застегнутый воротничок светло-сиреневой блузки, и глаза Джералда остановились на ее губах. Они были слегка приоткрыты.
Он на секунду представил, как прикасается к ним своими губами - сначала нежно, потом все более страстно. И словно почувствовал их вкус, сладость поцелуя, с которым ничто не сравнится. Его тело напряглось от нараставшего с каждой минутой желания...
- Что это?
Джералд так увлекся своими мыслями, что поначалу даже не понял, что Джина спрашивает ею о чем-то.
Он нахмурился, пытаясь сосредоточиться и одновременно жалея, что эти отрывисто произнесенные два слова разрушили чудесную иллюзию, созданную его воображением.
- О чем ты? - переспросил он.
Вместо ответа Джина указала на правую руку Джералда. Только сейчас он обратил внимание, что машинально теребит браслет на запястье.
- Раньше я не замечала у тебя этой штуки.
Она, кажется, сделана из тесьмы? Что-то наподобие макраме или как там это называется?
Джералд поправил браслет так, чтобы Джине было лучше видно.
- Это сделано из веревки вытяжного троса... - Поняв, что Джине это ничего не говорит, он пояснил:
- Ну, такая штука, необходимая для того, чтобы раскрылся парашют. Это своеобразная традиция. У каждого летчика есть свой талисман, который хранит его во время полета. Обязательное условие - он должен быть сделан из материала, имеющего хоть какое-то отношение к самолету, к полетам, к нашей профессии вообще.
Он помолчал.
- Если помнишь, еще во время нашей первой встречи я сказал тебе, что мы, летчики, ужасно суеверные люди. Вот доказательство. - Джералд улыбнулся и снял с руки браслет. - Держи.
И прежде чем Джина успела что-либо возразить, взял ее руку и положил браслет на раскрытую ладонь.
Она удивленно посмотрела на Джералда.
- Но...
- Хочешь сказать, что нехорошо расставаться с талисманом? Ты права, но я с ним и не расстаюсь. Просто отдаю тебе на хранение.
Для меня это будет хорошим напоминанием о том, что всякий раз, когда я отправляюсь в полет, на земле остается кто-то, ради кого стоит жить... Одна мысль о таком человеке заставит забыть обо всех неприятностях, поддержит и успокоит, спасет от падений, поможет снова взлететь.
Джералд перевел дыхание и продолжил;
- Пусть мы не будем вместе, Джина, но я хочу, чтобы этот талисман всегда был с тобой как символ того, насколько сильно я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе.
Джина по-прежнему сидела неподвижно и не поднимала глаз. Казалось, она превратилась в каменную статую, которая безмолвно внимает словам собеседника.
Джералд в отчаянии посмотрел на застывшее лицо, напряженное тело. Кажется, мне здесь больше нечего делать, подумал он, и безотчетная злость охватила его. Почему бы ей прямо не сказать, что она не желает больше меня видеть? Зачем тянет время, водя за нос детскими рассуждениями об опасности моей работы, зачем ломается сейчас, изображая недотрогу?
Он резко поднялся, с грохотом отодвинув стул так, что он чуть не упал. Джина вздрогнула и вскинула на него большие испуганные глаза.
Пока Джералд говорил, она не знала, как себя вести. К тому же при попытке произнести хотя бы слово в ответ, в горле вставал ком, мешающий говорить. Так она и сидела, а в душе ее тем временем не прекращалась борьба.
Как будто я во сне, думала она. Хочется бежать, а ноги вдруг стали ватными или, наоборот, тяжелыми, как гири...
Грохот стула вывел Джину из оцепенения.
Еще секунда - и будет поздно, забилась в голове тревожная мысль. Вот сейчас он повернется и уйдет. Уйдет уже навсегда, и я никогда его больше не увижу. Но я же не смогу жить без него! Нужно что-то сказать... Но что?..
Какие у него глаза!.. Никогда не видела такого тоскливого взгляда... О Боже, он поворачивается, и...
Словно в замедленной съемке, мужчина, только что сидевший рядом с ней и что-то говорившей ей, решительным шагом направлялся к двери.
- Джералд!
Звенящий, пронзительный вскрик, раздавшись, прорезал тишину кафе и эхом отдался в его сердце.
Джералд остановился и повернул голову.
- Я прошу тебя, не уходи! - пылко произнесла Джина. - Знаю, во всем виновата только я. Я не хотела понять тебя, твое отношение к работе, твои чувства ко мне... Но наконец-то я прозрела, слышишь? Я тебя люблю!
Джералд вернулся к столику и опустился на стул. Он смотрел на Джину и не узнавал ее.
Куда девалась ее обычная рассудительность?
Ее уравновешенность? Никогда не покидающее ее спокойствие? Или она, как и в прошлый раз, придумала какой-нибудь свой выход из ситуации и сейчас предложит ему очередную нелепую идею?
- Ты уже однажды сказала мне эти слова. А за ними последовали другие.
- Нет, Джералд, я много думала. - В ее памяти в мельчайших деталях всплыл разговор с тетушкой Розой. - Теперь я, кажется, знаю, что самое важное в отношениях между мужчиной и женщиной.