Я фатально подводил себя к этой судьбе. Я верил, что так и будет. Хотя очень надеялся погибнуть с честью в бою, а не от пули своих солдат. Одно меня умилило. То, что Копылов не стрелял. Что не его пуля стала для меня смертельной. С девятой я б наверняка загнулся. Но почему Суэтин не приложил девятую в мой череп из своего ТТ? Это было выше моего понимания. Одно за другим я складывал пазлы в этом неразрешимом ребусе и не находил ответа. Особист меня ненавидел и просто был обязан меня дострелить. Что, решил дожарить меня штрафбатом? Но формально я был расстрелян, и ему б не знать, с кого спросят, если объявится живой Званов. Решение трибунала не пересматривается. Я чертыхался и не мог уснуть. А когда однажды открыл глаза на больничной койке, вдруг ясно вспомнил, где видел эти зеленые глаза. Мигом все пазлы собрались, и я понял, почему Суэтин занимался только мной.
Суэтин.
- Ну, что там? - Нервно спросил высокий, вытянутый как шпала «старлей».
Приземистая фигура выпрямилась, поднимаясь с корточек. Обернув серое лицо, ответил:
- Жив.... Пульс прерывистый.... - Он отошёл, покачиваясь, зная, что за его словами последует.
Вытянутый «старлей» плотно подошёл к, распростертому на проталине, телу. Рука с «Токоревым» поднялась ровно настолько, чтобы мушка пришлась на лоб Званова. Ровконюк зло выхаркнул и отвернулся, не желая смотреть.
Суэтин стоял с вытянутым стволом и глядел в лоб тому, кого он люто ненавидел все эти годы, того, кто поломал его жизнь и тому, кому он высверлит на лбу красную точку. Окончательную в их споре.
Рука, от долгого держания, стала уставать, крениться вниз. Но палец на курке отчего-то мешкал, неуверенно раскис.... Сейчас.... Суэтин стрелял в людей, а в этого выстрелит подавно. Сейчас.... Сознание раскололось. В одном были он и Леночка, в другом - Леночка и Званов. Поперечина в их счастье. Он так и не узнал его. И не узнает....
Ожидание затянулось. Строй замер, ловя сердцем последний выстрел в судьбе их товарища. Казалось, вороны и то удалились, каркая где-то не здесь, а дальше....
- Не томи, Суэтин! - Глухо выдавил Ровконюк, играя желваками. Он по-прежнему глядел в сторону.
Палец замёрз на курке. Как замерзло его сердце тогда.... Суэтин сглотнул тяжелый ком и опустил руку. Остальное давалось легче. Пистолет упал в кобуру. Он поймал удивленные глаза комбата.
- В медсанбат! - Голос окреп металлом, а сердца сняли оковы. О, как же хорошо....
- Что? - Ровконюк глупо заморгал, пытаясь очевидно найти подвох.
- В медсанбат! - Чеканно и чуть ли не торжественно произнес особист. - Капитан Ровконюк, распорядитесь!
Он пошёл мимо зашумевшего строя к старому пню, чтобы опустившись на него, прижечь беломорину и напиться едким дымом. Пальцы его больше не дрожали....
7мая 2015г