Казалось больше себя ненавидеть невозможно, но нет, у этого чувства нет границ, форм и пределов. Не только Виктор теперь знает кто я, но и ещё кое-кто другой, тот кто даже не подозревал, какое я чудовище. Теперь знает и ненавидит больше всех остальных, потому что знает всю правду от начала и до конца. Я. Я этот человек. И теперь всё, что казалось эфемерным, обернулось реальностью, похожей на каменную плиту на могиле.
Застыв в моменте, я думала, что всё произошедшее хитроумное наказание. Отец и сын нашли меня и решили поиграться, и теперь, когда я чуть очухалась, научилась радоваться жизни, они решили поставить точку. И лучше бы это оказалось правдой. Истина оказалась гораздо отвратительнее. Она мне снилась, пока я находилась в отключке. Я отчётливо видела, как Виктор прогоняет сына, убивая для себя. А ведь Ирбис обожает отца, я помню с какой гордостью он рассказывал мне о нём. «Я сын своего отца», – не просто слова, а главная его составляющая, которую я отняла и не верну, потому что у меня есть сестра и племянник или племянница. И вот, подумав об этом, я поняла какая же я тварь. Этот ребёнок их кровь, частичка того, кого они потеряли, кто был им дорог. Думая обо всём этом, я пристально рассматривала баночку с таблетками на тумбочке рядом с кроватью. Наверно Анастасия Сергеевна очень умная женщина, если прописала мне то, чем травануться невозможно, тогда и пить их не обязательно.
Я почти не спала. Головная боль не давала, а ещё тошнота и угрызения совести. Я часами могла смотреть на одну точку в потолке или в окно, наблюдая за охраной с собаками. Из дома мне не выбраться, а Ирбису сюда не пробраться, Виктор позаботился об этом.
Дни слились в тягучую монотонность. Я находилась в беспокойном состоянии. Как когда-то меня начинали раздражать незначительные мелочи. Безумно хотелось в душ, но меня переклинило. Я вспомнила, что девушка Олеси настоятельно советовала использовать конкретный шампунь, чтобы цвет как можно дольше оставался насыщенным и не смывался. Теперь эта информация не давала покоя моему беспокойному мозгу и бесила немытая больше недели голова.
Зациклившись на проблеме, которая не давала мне покоя, впервые после падения я вышла из комнаты. В доме было темно и тихо. Дойдя до лестницы, заметила первую перемену – её застелили каким-то мягким покрытием, мои шаги, когда ступала на него, оставались беззвучными. На диване, где я обычно находила Виктора, когда он расслаблялся, никого не было. Сама не поняла, что шла вниз, чтобы найти его. Разочарование ударило по психике, и я привычно расплакалась, осев на ступеньках. Было тошно от самой себя и выход я видела только один.
Никогда раньше я не подходила к этой двери. Постучалась прежде, чем успела передумать, поспешив, зная, что скорее всего струшу. Три коротких удара о гладкое дерево. На большее коктейля из остатков моей смелости и решительности не хватило. В ответ не услышала ни шагов, ни шуршания одежды, ни скрипа кровати. Слёзы полились с новой силой, усиливая треск в голове. Я уставилась в пол, на который падали солёные капли. Такой жалкой я не была ни разу за всю свою жизнь. От напряжения меня привычно замотало, накрывая слабостью во всём теле. Я даже не поняла, что чуть не упала, оказавшись в воздухе раньше. Виктор держал меня на руках, пока я находилась в прострации. Он шёл по направлению к моей спальне, что меня не устраивало, не для этого я выползла за её пределы.
– Мне нужен шампунь. – Произнесла, задрав голову повыше, чтобы видеть его реакцию.
– Хорошо. – Вполне обыденный ответ.
– Сейчас.
– Олеся должна была проследить, чтобы у тебя всё было.
– Другой. Специальный. Чтобы краска дольше не смывалась.
Виктор резко тормознул, поняв, что я имею в виду и что хочу, а ещё зачем пришла к нему в четыре утра вся в слезах и соплях.
– Сейчас кого-нибудь пошлю…
– Нет. Я хочу сама за ним поехать, вдруг купят не тот.
Слёз меньше не становилось. Они катились нескончаемым потоком дико раздражая.
Если бы Виктор мог, то схватился за голову, но руки были заняты мной.
– Признайся, ты ведь не слетела с катушек? Такого пиздеца я не выдержу.
– Нет. Просто я хочу помыться и вымыть голову, но мне нужен специальный шампунь. Я хотела его купить, но не успела.
Виктор усадил меня на диван в гостиной, тяжело вздохнув, после чего молча ушёл обратно наверх. Мне казалось, что вернётся он с каким-нибудь транквилизатором, уверена, Анастасия Сергеевна его и ими обеспечила. Хотя даже в момент моей самой дикой истерики, когда я не могла остановиться и контролировать себя, мне кололи что-то лёгкое. Виктор вернулся переодетым и принёс мне тёплый плед. Молча накинул его мне на плечи и замер, рассматривая с высоты своего роста.